Шрифт:
Закладка:
Я посмотрел на Падшего ангела со стойкостью, которой славился.
– Это верно. Я заключил такие сделки. И многие другие. Если это мое наказание за них, так тому и быть. Я буду молиться милосердному Архангелу.
– Может, хватит уже? – Саурва высунула язык. Могу поклясться, он был раздвоенным. – Прекрати быть таким ханжой. Я была так рада встрече с тобой, а теперь сильно разочарована. Ты можешь хоть на мгновение увидеть мир со всей ясностью, а не смотреть на него сквозь узкую щелку своей книги, написанной тысячу лет назад людьми, которые не обладали достаточно зорким зрением и глубоким умом, чтобы разобраться в увиденном, пока одурманивали себя сомой и голубым лотосом?
От ярости ее глаза вспыхнули белым. И в обволакивающем комнату тумане горели ярким огнем. Ярче свечей, мерцающих в нишах.
Я схватился за колотящееся сердце.
– Тогда скажи, что я должен сделать. Я тебя выслушаю.
– Я уже сказала! Ты просто не слушал. Ты должен войти в храм Хисти. Убей всех, кто там, если понадобится. Ты должен расчистить путь к Вратам для того, что грядет.
– А что грядет?
Демоница хихикнула.
– Одни называют это Великим ужасом. Другие – Концом времен. Но словами это не опишешь. Ну, во всяком случае, этими щелкающими звуками человеческих языков.
– Так значит, если я захвачу храм, ты отпустишь Дорана?
Саурва подлетела ближе. Я попятился, но уткнулся в стену. Она подобралась совсем близко, пока кончик ее носа не коснулся моего. Теперь я видел только гипнотические, вращающиеся спирали в ее глазах.
– Люби меня, папа. – Она обхватила меня за шею, вливая в нее лед. И я не мог пошевелиться. – Люди должны любить своих детей, какими бы те ни были. Все это время я смотрела на человеческих детей с завистью. Нет ничего более драгоценного, чем отцовская любовь. – Ее сухие губы скользнули по моим влажным губам. – Я хочу почувствовать твою любовь, как мама.
– Убирайся.
Она прижала что-то к моему паху. Твердое и плоское.
Я посмотрел вниз и увидел книгу в деревянной обложке.
– На случай, если понадобится помощь. А она тебе понадобится. – Саурва опять хихикнула тоненьким, как перышко, голоском. А затем отодвинулась и испарилась в тумане.
Я посмотрел на корешок книги. Там было написано крупными буквами по-крестейски: «Мелодия Михея».
– Что еще за Михей?
Я не позволю этой твари поколебать мою решимость. Причудливый облик Саурвы накренил мои паруса только потому, что я так давно не видел Падшего ангела. Одиннадцать лет я молился о том, чтобы освободиться от них, чтобы не пришлось расплачиваться за грехи юности, когда я всеми способами стремился заполучить императорский скипетр. Но это были пустые мечты. За все грехи со временем придется заплатить.
А время тянулось долго. По правде говоря, с тех пор как я вступил в связь с демоницей, прошло не одиннадцать лет, а семьсот. И значит, если эта Саурва и впрямь моя дочь, она во много раз старше меня.
При этой мысли я поежился. Я собирался взломать дверь в храм Хисти и перебить или выманить всех, кто внутри, но не ради нее. Оставалось лишь надеяться, что она вернет Дорана. При мысли о том, что он заперт в Лабиринте, где, как говорят, из отложенных первобытными сущностями яиц рождаются демоны, в меня словно впились шипы.
Доран – мой единственный наследник. Он всегда был преданным сыном, хорошим воином и пылким этосианином. Большего я и желать не мог.
Я встретился с Томусом на базаре, который представлял собой кучку прилавков на лужайке, окруженной горами, хотя мы едва их видели в кровавой дымке. Мы срубили пальмы и построили сотни загонов для захваченных жителей Зелтурии, хотя убили гораздо больше. Если мы продадим их за выкуп, то получим золото, а на золото купим оружие и доспехи, не такие бесполезные, как наши. Я почти сожалел о море крови, через которое мне пришлось брести, но мы сражались за свою жизнь, когда создали его, не задумываясь о золоте.
Томус указал на загон, кишащий грязными людьми с ободранными лицами. Оттуда доносились завывания и мольбы. А еще вонь нечистот и отчаяния.
– Некоторые воины хотят взять временных жен, – бодро сказал Томус, несмотря на всю неразбериху.
Я хмыкнул.
– А я думаю, только ты, Томус.
– Признаю, это заманчивая мысль.
Он невинно потеребил свои усы цвета красного дерева. Он и правда думал, что сможет сделать вид, будто не горит желанием?
– Ты ведешь себя так, словно это такая же необходимость, как пища и вода. Это не так, и я предпочел бы получить золото, а не женщин и мальчиков, которые только будут нас отвлекать.
– Если хочешь, чтобы мужчины яростно сражались, они должны получить что-то взамен. В особенности учитывая неутешительную правду, которую придется проглотить.
– Сколько мы захватили женщин, способных зачать детей?
– Недостаточно много.
– Тогда кто останется ради выкупа? – спросил я. – Сколько детей и мужчин?
– Достаточно, государь император. Пока кто-нибудь хочет за них заплатить.
С завываниями отчаявшихся смешивался стук топора, валящего деревья. Здесь это была почти тишина. Кто выкупит этих людей? Как объяснил Маркос, страна охвачена войной. Город окружила враждебная армия. Так с кем нам торговаться за этих людей?
– Надо поговорить с ордой, стоящей за проходом из города, – сказал я. – Узнать, какой выкуп они готовы заплатить за этот сброд.
– Государь Базиль Зачинатель! – выкрикнул кто-то с таким странным акцентом, что я с трудом узнал свое имя.
В окружении плачущих женщин и детей в загоне стоял мужчина в белом одеянии, подпоясанном голубыми лентами. Он высунул темноволосую голову между деревянными прутьями.
– Государь Базиль! Мы тебя ждали!
– Ты хорошо говоришь по-крестейски, – сказал я. – Как тебя зовут?
– Я говорю на языке благословенной Ангельской песни. Меня зовут Амрос. Я родился всего за две недели до того, как кровавая чума опустошила мой родной Лабаш. Наши жрецы говорят, что это был знак Конца времен, и поэтому все мы знали: близится твое возвращение. Мы все пришли в эту страну, ожидая, когда ты спустишься с небес.
Так значит, он из людей Абу. Но Абу служил не мне, а шаху Кярсу.
– Я говорил с твоим великим магистром. Он подчиняется шаху.
– Значит, он глупец. – Амрос сурово тряхнул
