Пашанг и Гокберк по-прежнему бросали друг на друга злобные взгляды.

– Ладно, – наконец сказал Гокберк. – Треть пойдет в казну… Что бы это ни значило.

Неужели он и правда не понимает, чем мы тут занимаемся? Мы не просто пытаемся стать богатыми племенами из Пустоши. Мы хотим сковать династию. Если жители Кандбаджара будут страдать при нашем правлении, они встанут на сторону детей Мансура или великого визиря Баркама, которые в отсутствие Кярса остались нашими главными соперниками и неизбежно будут претендовать на власть.

Я делала все возможное, чтобы оказать давление на Баркама. Из Доруда он контролировал запад Аланьи под знаменем Селуков. Как только до него дойдут вести о тяжелом положении Кярса, он начнет стремиться к более масштабным целям. На динары от торговых пошлин он может собрать наемную армию из Химьяра и с Юнаньского побережья, чтобы использовать ее против нас.

Как только гулямы Кярса перестали существовать, баланс сил изменился. Начнется схватка за Аланью. И это без учета крестейцев, которых вызвало мое колдовство. Я предпочла бы уничтожить их и захватить Зелтурию, но пока кровавое облако не рассеялось, это затруднительно.

Гокберк вышел из юрты, оставив меня наедине с Пашангом.

– Позволь мне его придушить, – сказал он. – Вонючий идиот думает только о том, куда укажет его член.

– И все же ты частенько его поддерживаешь. Что это говорит о тебе? А обо мне?

– Он просто обосранный волосок из задницы. А ты… мечтательница. Но я реалист. Я уравновешиваю вас двоих.

А я-то думала, что сама их уравновешиваю.

– Сира. – Пашанг взял меня за руку. – Ты отлично придумала с браками. Благодаря этому силгизы и йотриды со временем станут одним племенем. И это племя осядет в Кандбаджаре и других великих городах Аланьи. – Он расправил йотридский жилет. – Их дети не будут носить эту одежду. Они будут одеваться ярко, по самой последней кашанской моде. Они не будут знать, как держаться в седле или куда положить колчан, и начнут посылать вместо себя на войну рабов. Это произойдет, Сира, но потребуется время. Ты должна смириться с тем, что можешь этого не увидеть, даже когда поседеешь.

– Я знаю. Но что делать сейчас? Я не могу спокойно смотреть, как разваливается Кандбаджар. Как возродить наш новый дом, если у нас почти не останется золота после того, как насытятся всадники?

– Потихоньку. Наш союз сшит тонкой нитью. Одно неверное решение может ее разорвать. – Пашанг пристально посмотрел на меня. – Я должен тебя кое о чем спросить. Когда ты вместе с матерью молилась о победе, ты хотела вызвать крестейцев?

Я покачала головой.

– Разумеется, нет.

– Ты ведь уже знаешь, что всякий раз, когда молишься Спящей, получаешь желаемое, но часто совершенно неожиданным образом, неподконтрольным тебе. Мы все равно побеждали. Так зачем ты это сделала?

– Ты что, не заметил летающего янычара в доспехах?

– Кева.

– Он чуть меня не убил. А также Нору и Селену. И мою мать.

Пашанг раздраженно вздохнул.

– Я прикажу утроить твою охрану.

– Не трудись. В этих доспехах его невозможно убить. К счастью, Спящая сделала так, чтобы он не мог убить меня.

Саурва ясно дала понять, что Спящая отвела мне какую-то роль в своем плане.

– Но поменять несколько тысяч гулямов на десятки тысяч крестейцев… Это все равно что палить по воробьям…

– Из пушки. Я знаю.

– Не просто из пушки. А из тысяч пушек.

Если бы я могла выбирать средства для победы, уж конечно, не вызвала бы армию крестейцев семивековой давности. Возможно, Саурва права. Я должна научиться правильно соединять звезды, чтобы результат моих молитв был более предсказуем.

– Как приверженцы Пути Потомков, как латиане, по крайней мере с виду, мы не можем позволить крестейцам укрепиться в священном городе, тем более в храме Отца Хисти. Ты знаешь, сколько воинов ты вызвала?

– Нет. – Я покачала головой. – Но знаю того, кто в курсе.

Я обнаружила Селену рядом с источниками в пустыне, окруженными желтой травой по колено. Селена смотрела на свое отражение в воде и пела гимны, ее лицо было румяным и умиротворенным. Потом она набрала немного воды в ладони и плеснула на лицо.

– Султанша. – Пока по ее щекам стекали капли, она приложила руку к сердцу и улыбнулась. – Я хотела сказать – Сира.

– Ты, наверное, очень рада.

– Вернулся Базиль Разрушитель, как предсказано в преданиях восточных этосиан. Конец времен близок. Я должна выразить благодарность, покаяться и очистить душу.

– В чем покаяться?

– Мы грешим денно и нощно. Но Архангел видит все наши помыслы. Видит, чисты они или запятнаны. Вот почему восточные этосиане не полагаются лишь на обряд посвящения у младенцев, а ежедневно совершают омовения с молитвой. Чтобы очиститься.

Мне всегда претила мысль, что бог видит мои помыслы. Неужели нет ничего по-настоящему личного? Как бы то ни было, сейчас показалась тревожащая изнанка: кому будет служить Селена – мне или Базилю Разрушителю? В конце концов, он ведь Зачинатель, как говорилось в ее религии. И все же Марот приказал ей служить мне. И теперь, когда я начну войну против Базиля, этой девушке с румяными щеками придется разорваться.

– Ты знаешь, сколько воинов было в армии Базиля до его исчезновения?

Она кивнула.

– Сотня тысяч.

– Сотня… – Мое сердце ухнуло в пропасть, где частенько теперь оказывалось. Эта армия больше всех остальных в Аланье, вместе взятых. – Но поправь меня, если я не права… Семьсот лет назад армии не использовали огнестрельное оружие.

– Это так, Сира. Придется их обучить. У Михея были лучшие аркебузы, а Философы выяснили, как их воспроизвести. Надо найти тех, кто умеет делать такое оружие. С современным оружием наше священное воинство будет непобедимо.

Она была слишком ослеплена, чтобы понять – никогда в жизни мы не объединимся с крестейцами, которые хотят покорить Зелтурию и весь восток.

– Ты же им поможешь, правда?

Она явно почувствовала мои сомнения, и я напряглась.

– Не знаю, Селена. Я не знаю, чего они хотят. Но ты знаешь.

– Базиль Разрушитель – Зачинатель. Он покорит весь мир, до водопада за Шелковыми землями. Он распространит веру в ангелов на восток, тем самым объединив мир, и в результате появится второй Орден Двенадцати.

– Так значит, мы должны ему покориться?

Она поспешно кивнула.

– Должны, Сира. Должны. Разве ты не узрела чудо? Разве не видишь путь? Пришло время и тебе уверовать.

– В смысле стать этосианкой, как ты?

Я скрестила руки на груди.

– Разве я не