Уклонившись от стрелы, я с гулким лязгом выхватил Черную розу из ножен, когда всадники оказались уже близко.

Они скакали быстро и не могли сохранять строй. Я зарубил первую лошадь, белую, она сбросила седока и с визгом врезалась в крепкую пальму.

– В доспехах или без, этот человек джинн! – крикнул один из йотридов.

Пятеро йотридов натянули поводья и повернули назад, оставив мне только троих силгизов. Вот тебе и укрепление связей между двумя племенами.

Один попытался затоптать меня, но я отсек голову его пятнистой кобыле. Брызнула кровь. Всадник упал, затем поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел к деревьям. Опасаясь оставлять врага за спиной, я повернулся и побежал за ним. Одного удара в живот оказалось достаточно. Перепуганная лошадь под одним из двух оставшихся всадников взбрыкнула и подбросила седока в воздух. Он с хрустом упал на твердую землю. Судя по тому, как он корчился и кричал, у него были сломаны кости. Я мог бы оставить его помучиться, но предпочел перерезать горло.

Последний всадник не нападал. Он выпускал стрелы из огромного сборного лука. К несчастью для него, я уклонялся от стрел всю свою жизнь. Когда я начал сокращать расстояние между нами, он ускакал.

Поэтому я вернулся к их предводителю, большому ублюдку, которому я сломал руку после того, как он решил, что может побороть меня. Острием Черной розы я прочертил кровавую линию вверх, начав с его мошонки.

Его пронзительные крики стали невыносимыми даже для меня. Но они сработали. Последний всадник крикнул: «Брат!» – бросил лук и поскакал ко мне. Я нырнул под его копье и перерезал ноги его кобыле. Как только силгиз рухнул на землю, я проткнул клинком его грудь, и изо рта у него хлынула кровь.

Теперь нужно было прекратить крики. Борец истекал кровью, как дырявый мешок. Мне хотелось наказать его, продлив страдания, но все же лучше было предоставить это хранителям ада. Я вонзил клинок ему в горло, и наконец наступила тишина.

13

Сира

Сидя в одиночестве в своей юрте и слизывая пену с тамариндового шербета, после долгих раздумий я пришла к выводу: Зелтурию и в самом деле захватил Базиль Изгнанный.

Семьсот лет назад он пропал, а теперь снова появился. Это самое безумное, но очевидное объяснение. Я вызвала его к жизни, соединив звезды, исполнила пророчество восточных этосиан. Как сказала Селена, через меня явил свою волю Архангел, показав чудеса верующим. Вот только это был не Архангел.

Это Хавва, Спящая.

Через полог в юрту влетела птица. Махая крыльями, она вонзила жуткие когти в расшитую блестками подушку. Дронго с перьями цвета обсидиана уставился на меня.

Я уже собиралась выгнать птицу, как вдруг ее голова с хрустом запрокинулась наверх. Щелк. С таким звуком вытягивались руки и ноги Марота в соборе святого Базиля. Щелк. Теперь ее шея была уже длиной с мою руку. Еще один щелчок, и левая лапа дронго выдвинулась вперед и удлинилась. Щелк. А потом и правая. Щелчки раздавались беспрерывно, из покрытой перьями кожи вырывались кости и вырастали до размера человеческих руки и ног.

Мне хотелось закричать и сбежать. Но я боялась того, что сделает эта тварь, если я хотя бы моргну. Поэтому я наблюдала за ней под какофонию щелчков и хруста, пока она не встала на костяных ногах.

Перья цвета обсидиана упали на ковер и исчезли. Кости обросли сухожилиями, а те, утолщаясь, стали мышцами, прямо на моих глазах будто рождался человек, только вне утробы. На его груди образовалась влажная, мясистая и покрытая жиром мышца, она билась и качала кровь, которая теперь текла по черно-синим венам.

Я ущипнула себя. Шлепнула себя по щеке. Открыла рот, чтобы закричать.

– Нет. Не кри-чи.

Каждый слог звучал в своей тональности, словно они проскакивали через зазубренное горло.

Я подчинилась. Мои руки дрожали. Матушки здесь не было, и я не могла даже помолиться.

На мышцы натянулась кожа – с таким звуком кожевенник растягивает коровьи шкуры. Она была бледно-голубая и прозрачная.

Выросли и глаза, и ресницы над ними. А чуть ниже взбух нос, как гора после землетрясения. И на гладкой коже прорезался рот.

Из головы, словно лианы, прорастали сияющие лазурные волосы, выпрямляясь, пока не удлинились до пояса.

Теперь передо мной стояла женщина. Ее глаза были белыми, пока в них не появились зеленые водовороты, сформировавшие спиральные зрачки.

Груди у нее были небольшие и без сосков. В животе возник пупок, казавшийся неестественно гладким. На пальцах выросли ногти, а на ладонях сами собой прочертились линии.

И наконец, творение было закончено. Ее губы были похожи на лед. И когда она шагнула ко мне, юрта наполнилась холодом. Вот только она не шагнула. Ее ступни не касались ковра. Она парила над ним, шевеля пальцами ног.

– К-к-кто т-ты? – Я не могла сдержать дрожи.

– Успокой свое черное сердце, Сира. – Голос такой воздушный, словно мог подняться над облаками. – Я не причиню тебе боли… тем способом, какого ты боишься.

Лучше бы я не снимала повязку с глаза. Никогда не сдергивала покров с другого мира.

Пока она смотрела на меня, ее зрачки растворились, осталась только туманная зеленая поверхность. Затем они преобразовались в спирали и снова растворились, как будто с трудом сохраняли форму.

– Глаза – это вечная проблема, – сказала она. – Но остальное ведь тебе нравится?

– Ч-что?

– Это простой вопрос, Сира. Тебе нравится то, что ты видишь?

Не считая глаз, бледной кожи и еще нескольких странностей, тело было вполне человеческим. Изящным и с тонкими руками, как у Веры.

– Т-т-ты в-выглядишь н-нормально.

– Всего лишь нормально? – Она мрачно и гортанно хмыкнула, ничего общего с нежным и воздушным голосом. – Я долго старалась, чтобы принять этот облик, и надеюсь, ты его оценишь. Если хочешь знать, я дэв.

– Д-дэв?

– Мы вроде джиннов.

Джиннов? Ну конечно. Только джинны и ангелы могут менять форму.

– Меня зовут Саурва, я дочь Ахрийи.

– Дочь… кого-кого?

– Ты же не глухая, Сира. Ты меня слышала.

Она присела передо мной на корточки. Ее окружил сверкающий, как бриллиант, ореол. Она намотала на палец лазурный локон и подкрутила его.

– А ты думала, что можешь заглянуть за покров, но при этом оттуда никто не заглянет в ваш мир?

– Я-я-я… никогда не хотела… никогда не просила наделить меня способностью заглядывать за покров.

– Ты сама-то в это веришь?

Я сделала глубокий вздох и выдержала паузу. Потерла ладони. Подумала о