они метнулись к лестнице. Вниз было бежать легче, чем наверх, но потом они вызвали подъемную каморку, чтобы та их довезла.

Морган даже не заметила ничего необычного, потому что полностью погрузилась в раздумья о провальной попытке добиться желаемого, пока Аннис не сказала:

– Какого черта? – Она снова нажала на кнопку. – Мы проехали свою остановку.

«Григорий. Он поймал нас в ловушку. Везет туда, куда нужно ему». Морган приготовилась к борьбе, когда подъемник замедлился и остановился. Она обменялась взглядом с Аннис, и вдвоем они вышли на площадку. Никаких стражников. Никакого Григория.

А потом Аннис сказала таким голосом, какого Морган прежде не слышала:

– Ой.

Морган повернулась, чтобы взглянуть туда, куда смотрела Аннис, в коридор, где была распахнута дверь.

Они сделали два неуверенных шага в направлении двери, прежде чем низкий мужской голос произнес:

– По-прежнему попадаешься на тот старый фокус, Аннис? После стольких лет?

Аннис взвизгнула отчасти от шока, отчасти от радости, и вперед вышел мужчина, которого Морган поначалу совсем не приметила; казалось, что он окутан тенями, став частью стены. А теперь, когда он вышел на свет, у Морган была лишь секунда, чтобы его рассмотреть: старый, с серебристыми волосами, ниспадающими за плечами, выбритыми щеками, темными глазами и смуглой кожей цвета темного янтаря.

– Варвар! – воскликнула Аннис и бросилась к нему. Он, похоже, был не готов к подобному, но лишь в первое мгновение, а потом обнял ее так, будто никогда больше не собирался отпускать. – О, дорогой мой. Дорогой. Это и правда ты?

– И правда я, – сказал он и наконец отпустил ее на расстояние вытянутой руки. Когда он взглянул на Морган, она начала замечать его сходство с профессором Вульфом, особенно в хмурости, которая собиралась морщинкой между бровями. – Я поклялся, что никогда больше не открою эту дверь, ты знаешь.

– Знаю, – сказала Аннис и положила руку ему на щеку. – Но еще я знаю и то, что ты не оставишь тех, кто отчаянно в тебе нуждается. Только не ты, Искандер.

– Разве? – Его горькая улыбка была точной копией улыбки Вульфа. – У тебя плохая память. Я оставил Керию. И тебя.

– Нет. Не оставил.

– Я не спас ее, когда она во мне нуждалась.

– Она не позвала тебя. Керия никогда не была той, кто просит о помощи. Она сражалась в своих битвах в одиночку, и она бы была рада умереть в битве.

Он был как Вульф, но по иной причине, подумала Морган: по причине безграничной преданности, потому что мог видеть горе и потерю. До последних мгновений он знал Керию Морнинг, прежнюю Верховную скрывательницу как вселяющую страх, хладнокровную, властную женщину, но он знал ее совершенно другой.

Такой, о которой стоит горевать.

Когда взгляд Искандера застыл на Морган, она почувствовала себя абсолютно беззащитной… он видел каждый ее изъян и недостаток. Этот взгляд, напряженный, оценивающий, пристальный, Вульф тоже унаследовал от отца.

– Ты студентка моего сына? Морган? – Она кивнула. Не была уверена, что может говорить. – Керия говорила о тебе, когда мы виделись в последний раз. Она считала тебя обладательницей редкого таланта. Никогда прежде она не говорила подобного.

Морган не знала, что сказать, помимо:

– Для меня это честь.

– Ни к чему. Талант делает тебя мишенью. Талант делает тебя оружием.

– Я не их оружие.

Он слегка улыбнулся.

– Хорошо. Тогда снимай это.

На нем не было ошейника. И Морган с внезапным шоком поняла, что на нем и не стандартная мантия скрывателей башни; он был в свободной черной рубахе, простеньких штанах и удобных, потрепанных ботинках. На поясе у него был пистолет, похожий на те, что носят библиотечные солдаты. И профессорская мантия, и его сходство с сыном было просто сверхъестественным.

Секунду спустя Морган осенило, когда она поняла, что он на самом деле говорит.

– Снимать что? – Она подумала, что он имеет в виду мантию.

Он прикоснулся пальцами к своему горлу, и она повторила его жест, приложив руку к своему ошейнику.

– Я не могу!

– Я могу, – сказал он. – Если позволишь…

– Он узнает, – сказала Морган.

– Конечно, узнает. – На этот раз улыбка у него вышла мрачная и зловещая. – Я на это рассчитываю.

Морган кивнула. Она не верила, что у Искандера получится, пока он не подошел ближе, не положил обе свои руки на ошейник и не потянул его.

Морган ощутила грубую вспышку разорванного сценария. Нет, не разорванного: разбитого. Уничтоженного. Сила, которая на это потребовалась, была столь огромна, что у Морган перехватило дыхание.

Золотой обруч свободно повис, когда Искандер отступил, и он позволил Морган схватиться за ошейник, сдернуть и уронить на пол с гулким металлическим звоном. Морган нащупала уязвимую, ноющую отметину на том месте, где прежде был ошейник, и сначала поняла, что на глазах у нее собираются слезы, а потом почувствовала кое-что другое, яркое, смелое: свободу.

– А я? – тихонько спросила Аннис.

– И ты, – сказал Искандер и с легкостью сломал и ее ошейник. – Не бойся, Аннис.

Аннис судорожно рассмеялась и сняла обруч. Вместо того, чтобы уронить его на пол, она на него уставилась. Повертела в руках, провела пальцами по выгравированным символам, а потом присела и осторожно положила. Кожа, скрытая много лет под ошейником, была бледной, а по краям обрамлялась шрамами.

– Я не ходила без него с тех пор, как была глупой девчонкой, – сказала Аннис. – Ребенком. Никогда не понимала, насколько он тяжелый.

Где-то внизу завыла звонкая, ритмичная тревога.

– Они знают. Они идут, – сказала Морган.

Искандер улыбнулся.

– Нет. Они не придут. Пока я не подготовлюсь и не дам им знать. А теперь… начнем.

Записки

ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП. ЛИШЬ ДЛЯ ВЕРХОВНОГО АРХИВАРИУСА, от руководителя отдела Артифекс

Создание готово. Я понимаю, почему Вам захотелось получить нового механического стража; понимаю, что новые изменения необходимы, чтобы реагировать на все нарастающие угрозы и поддерживать уважение народа к нашей власти. Без сомнений, эта машина сможет сделать необходимое так, как ничто прежде, даже статуи богов.

Технические трудности были значительными, и хотя я понимаю, что на это ушло на пять лет больше, чем мы изначально предполагали, Ваш новый страж наконец готов к тестированию.

Я надеюсь, Вы знаете, что делаете. Меня нелегко напугать, однако это… Этого я боюсь.

И все мы должны бояться.

Это может положить конец всему.

Часть девятая

Джесс

Глава двадцать пятая

В воздухе Александрии витало новое напряжение. Даже Джесс его ощущал. Он проснулся рано – посреди ночи, вообще-то, – и после того, как умылся и оделся, проводил время за рассылкой закодированных семейным шифром сообщений. Он должен был объясниться перед Красным Ибрагимом. Ярлык «предатель» бросили ему вместе с греческим огнем, и ему не нравилось ни то, ни другое.

Морган до сих пор ничего не написала, но это пока останется тайной; Джесс знал, что время на исходе и конец близок. Александрийские газеты подвергались жесточайшей библиотечной цензуре, однако имелись и другие источники новостей, а теперь, когда архивариус наконец начал ему доверять, – хотя, если