Я обошел стол, прислонился к нему и скрестил ноги в лодыжках.

– Иди сюда.

Персефона без колебаний подошла ко мне вплотную, безотказная и отзывчивая. Идеальная. Я еще никогда не встречал кого-то столь же покладистого, но при этом упрямого.

Мы стояли, прижавшись друг к другу, и ее цветочный аромат коснулся моих ноздрей.

– Видела свою тетю Тильду в последнее время? – Я обхватил ее щеку ладонью. Персефона сделала прерывистый вдох, и все ее тело задрожало от моего мимолетного прикосновения.

Я задавался вопросом, насколько восприимчива она была к прикосновениям бывшего мужа.

Как сильно дрожала, когда прижималась к телу того, кого выбрала сама.

Того, в чьи объятия я ее подтолкнул.

– Да, вообще-то видела, на днях… – Персефона запнулась, позволяя мне поставить ее в желаемую позу. Она оказалась верхом на моей правой ноге, зажав ее бедрами. Я наклонил ее так, чтобы клитор прижимался к моему мускулистому квадрицепсу. – Хм, кажется, это был вторник?

Она не могла собраться с мыслями.

К сожалению, я тоже.

Я наклонился в тот же миг, когда она запрокинула голову и приоткрыла рот. Я набросился на ее губы, прижимая колено между ее бедер и чувствуя, как напрягаются ее мышцы. С ее губ сорвался стон. Она прильнула грудью к моей груди и стала двигаться, жаждая трения. Наши языки слились в танце, и я обхватил ее лицо ладонями, углубляя поцелуй, а потом прошелся губами по ее подбородку, затем вдоль шеи. Остановился, чтобы лениво провести кончиком языка по пульсирующей точке, когда дошел до чувствительной части ее горла.

Персефона впилась пальцами в мои плечи. Она оказалась на грани оргазма от одних только поцелуев. Вместе мы были поразительны, и я задумался, когда же она подведет черту. Осознает, что я хочу от нее то, что она не готова мне дать.

– О боже, Килл! – вскрикнула она.

Я не стал указывать на то, что бога не существует, а лишь продолжил двигаться губами ниже к ее ключицам, затем к груди, которую обхватил ладонями, а потом провел языком вдоль ложбинки. Она схватила мою голову и пододвинула к соску. Проглотив смешок, я отодвинул край ее платья, взял возбужденный розовый сосок в рот и пососал его. Она шумно выдохнула, уткнувшись в мои волосы, царапая маленькими ноготками плечи, блуждая руками по спине и изо всех сил стискивая ладонями мои ягодицы.

– Дай мне все. – Персефона замотала головой из стороны в сторону и пробормотала, прижавшись губами к моим волосам: – Всего себя. Я хочу все, что ты даешь им и даже больше.

Им.

Женщинам, которым я платил.

Женщинам, которым я собирался платить и впредь, потому что Персефона не была рождена, подготовлена и нацелена удовлетворять мои самые темные фантазии. Об этом не могло быть и речи.

Она слишком хороша.

Слишком невинна.

Слишком прекрасна.

К тому же, нужно быть самым тупым человеком на земле, чтобы намеренно связать наши жизни еще сильнее.

Я взялся за второй сосок, облизывая, пощипывая и покусывая. Дразня ртом, я довел ее до грани оргазма, до того, что она начала бесстыдно тереться о мое бедро. Я знал, что она скоро кончит. Об этом мне подсказала дрожь в ее бедрах.

Именно в этот момент я оторвался от ее губ и сделал шаг назад.

Она чуть не упала на стол. Я схватил ее за талию, снова притянул к себе и приподнял ее лицо за подбородок.

– Я по-прежнему целуюсь, как голодный ротвейлер?

Я был рад обнаружить, что мой голос звучит все так же сухо и бесстрастно.

Персефона прокашлялась, обмякнув в моих руках.

– Ты делаешь успехи. Этот вышел лучше.

– Лучше, но не идеально? – Я в изумлении приподнял бровь.

Она помотала головой, с озорной улыбкой расстегивая мою молнию.

– К сожалению, нам все еще нужно практиковаться. Часто.

Я не сдержался.

Рассмеялся в наш поцелуй.

Я смеялся впервые за многие годы.

Может, даже десятилетия.

И это было… ново. Приятно.

– А теперь покажи мне, почему ты держишь своих любовниц на другом континенте? Чем же таким извращенным ты можешь с ними заниматься?

Она не дала мне времени на ответ. Потянула меня за руку и повела по коридору прямо с расстегнутой ширинкой, то и дело оглядываясь в ожидании, что я покажу ей дорогу в мою спальню. Так я и сделал, хотя знал, что ей это и так было известно.

Знал, что она устроила экскурсию по дому в мое отсутствие. Я видел ее на камерах, когда Петар показывал ей дом.

Я закрыл за нами дверь, на всякий случай, заперев ее на замок, и Персефона встала передо мной. Спустила платье, позволив ему собраться возле ее ног, словно замерзшее озеро.

Она взяла мою руку и обернула ладонь вокруг своей белоснежной шеи.

– Вот что ты любишь? – Ее грудь вздымалась и опускалась в такт бешеному сердцебиению, а глаза блестели от возбуждения. – Ты делал так, в тот день… в тот раз…

Когда с воплями выгнал ее вон.

– Или… – Она замолчала, проведя моей ладонью вдоль своего тела прямо до округлости ягодиц, пока я не коснулся промежности. – А может, это? Я тоже не против кое-чем с тобой заняться. Я на все согласна, Киллиан. При условии, что ты делаешь это со мной.

Моя решимость исчезала быстрее, чем съедобные стринги на убогом мальчишнике в Вегасе.

Дьявол на моем плече твердил, что я не обязан отговаривать ее спать со мной.

А ангел на моем плече… ну, на данный момент валялся в багажнике у дьявола с кляпом во рту.

– Я трахаюсь грязно, – предостерег я.

Персефона все еще держала меня за руку. Поднесла мои пальцы к складочкам между ее ног, разводя бедра. Я погрузил указательный палец внутрь. Она вытащила его и начисто облизала.

Я умер. Конец.

Ладно. Не умер. Но был близок к этому, и все доводы о том, почему мне не стоит с ней спать, – мой контроль, мое состояние, да и тот факт, что она слишком хороша для меня, – начали казаться одной сплошной чушью.

– Покажи мне свое истинное лицо, – прохрипела Персефона срывающимся от эмоций голосом.

– Оно уродливо, – прямо сказал я.

Она покачала головой.

– Не для меня. Для меня ты никогда не будешь уродлив.

Этого оказалось достаточно, чтобы растопить мою решимость в ничто. Схватив Персефону за волосы, я притянул ее и обрушился на ее губы в карающем поцелуе.

– Мне нужно стоп-слово? – Она сделала резкий вдох.

– Твой рот будет слишком занят для разговоров. Стукни дважды по любой поверхности, и