Человечество... Все мои страдания в этом мире были связаны с человечеством, особенно с женщинами. Это заставило меня понять, насколько жестоко и извращенно человечество как вид. Все, чего я когда-либо хотел, - это вписаться в общество и прожить счастливую жизнь среди людей, но меня изгнали и отвергли, заставив влачить одинокое и ничтожное существование, и все потому, что самки человеческого вида оказались неспособны разглядеть во мне ценность.

По мере того как "Мой извращенный мир" разворачивается, а точнее, разворачивается, становится ясно, что эта битва полов - не просто метафора Роджера. Но вражда вызвана неудовлетворенными потребностями и последующим чувством уязвимости, которое лежит в основе межличностной агрессии, а иногда и провоцирует ее. Роджер ненавидит таких женщин примерно так же, как неуверенно привязанные дети (по крайней мере, в популяризированной теории привязанности) ненавидят и злятся на своих матерей (обычно и показательно), когда она оставляет его с незнакомцем. Он ненавидит ее за то, что она оставляет его чувствовать себя беспомощным и одиноким. Он чувствует, что имеет право на ее время, внимание, заботу и может сильно любить ее - но как личную собственность, которую нужно ревностно охранять и которая не должна его предать, нарушить свои обещания или разочаровать. Нечто подобное относится и к ненависти Роджера к женщинам, которые сексуально отвергли его. Они заставляют его чувствовать себя нечеловеком в том смысле, что он снова, как ему кажется, находится в социальной изоляции и парии. Он заключает:

Я не принадлежу к человеческой расе. Человечество отвергло меня. Самки человеческого вида никогда не хотели спариваться со мной, так как же я могу считать себя частью человечества? Человечество никогда не принимало меня среди своих, и теперь я знаю, почему. Я больше, чем человек. Я выше их всех. Я - Эллиот Роджер... Великолепный, славный, верховный, выдающийся. . . Божественный! Я ближе всех к живому богу. Человечество - отвратительный, развращенный и злой вид. Моя цель - покарать их всех. Я очищу мир от всего, что в нем есть плохого. В День воздаяния я стану поистине могущественным богом, который покарает всех, кого сочтет нечистым и развращенным. Когда я думаю о том, какую удивительную и блаженную жизнь я мог бы прожить, если бы только женщины испытывали ко мне сексуальное влечение, все мое существо сгорает от ненависти. Они лишили меня счастливой жизни, и в ответ я лишу их всех жизней. Это будет справедливо.

Он еще не закончил. Он продолжает в эпилоге:

Женщины - это все, что несправедливо в этом мире, и чтобы сделать его справедливым, их нужно уничтожить. Однако несколько женщин будут пощажены ради воспроизводства. Этих женщин будут держать и разводить в секретных лабораториях. Там их будут искусственно осеменять образцами спермы, чтобы произвести на свет потомство. Со временем из них постепенно вытравят их развратную натуру.

Это похоже на несчастный альтернативный финал фильма "Доктор Стрейнджлав" (1964).42 Трудно было бы не рассмеяться, если бы не тот факт, что Роджер получил огнестрельное оружие и действовал.

Чувство справедливости (или его отсутствие) Роджера основано на нарциссическом заблуждении, в котором заключено безумие и метод патриархата. Его идеология часто позиционирует женщину как человека, отдающего себя в моральной и социальной жизни, что не противоречит, а даже часто предполагает ее человечность. Но это также приводит к попыткам привлечь ее внимание, захвату ее частей тела и оскорблениям (или еще хуже), если она уклоняется или отказывается быть обязанной ему. Эти действия могут иметь или не иметь дегуманизирующее качество с точки зрения их социального значения или того, как они "выглядят" для женщин, которые их принимают. Как бы то ни было, я считаю, что в основе их лежит ощущение того, для чего она (там) нужна как женщина и, следовательно, часто социально расположена как поставщик моральных благ и ресурсов (для него, в первую очередь). Логично, что после феминистского социального прогресса в якобы постпатриархальных условиях мы будем наблюдать симптомы депривации сознания в этом отношении. Когда спрос на ее внимание превышает предложение в огромных масштабах, неудивительно, что мужчины пытаются вскружить голову ранее незнакомым им женщинам - с помощью кошачьих криков, волчьего свиста и различных форм интернет-троллинга (от откровенно оскорбительных до якобы разумных требований рациональной дискуссии, которые, к сожалению, иногда приводят к тому, что ее принижают, оскорбляют или говорят с ней по-мужски). В общественных местах многие незнакомцы (мужского пола) говорят ей улыбнуться или спрашивают, о чем она думает, особенно когда она кажется "глубоко в себе" или "в своем маленьком мирке", то есть, похоже, думает о своих собственных мыслях, ее внимание направлено внутрь, а не вовне. Эти жесты, как предполагается, должны либо заставить ее смотреть, либо заставить ее застыть на месте - сдерживание, а не отсутствие реакции. Поэтому ее молчание - ледяное, нейтральное выражение лица - угрюмое. Ее нежелание смотреть - это презрение, ее пассивность - агрессия.

Но ледяная королева, стерва, искусительница - или ангел, если уж на то пошло, - все они имеют нечто общее: это человеческие, слишком человеческие, женские персонажи.

1. Сравните с высказанной в предыдущей главе идеей о том, что она призвана быть "помощницей" своему мужу в основном случае патриархальных социальных отношений (см. вступительные эпиграфы).

2. Эта знаменитая фраза была придумана поэтом Робертом Бернсом, который написал не один гимн эпохи Просвещения. Бернс, в свою очередь, возможно, адаптировал это выражение из строки Самуэля фон Пуфендорфа, важного предшественника мысли Просвещения.

3. Разумеется, слово "гуманист" и его аналоги могут означать разные вещи для разных людей, но я не могу придумать лучшего термина, который бы передавал вкус взглядов, которые я буду обсуждать.

4. Основной набор развернутой критики широко гуманистической мысли в аналитической философии исходит от тех, кто утверждает, что такие взгляды являются предосудительно "видовыми". Я все больше симпатизирую сути этой критики, хотя у меня есть вопросы о том, как лучше всего понимать ее в связи с другими освободительными политическими движениями. Но в любом случае критика такого рода в значительной степени ортогональна той, которую я развиваю в этой главе, поскольку гуманизм, как я его характеризую, не привержен (на мой взгляд) сомнительным утверждениям о высшей ценности или больших правах человеческих существ по сравнению с другими существами.

5. Маккиннон (2006) дает условное определение порнографии, в котором центральное место занимают насильственные, унизительные, гетеронормативные материалы (хотя точный объем этого определения вызывает споры). Это было полезно для целей Маккиннон при разработке (вместе с Андреа Дворкин) антипорнографического постановления