Веки Фелиции налились свинцом, когда серое небо окрасилось первыми, совсем еще робкими отсветами восхода. С каждым разом моргать становилось все тяжелее. Сквозь тягучую пелену уже пробивались первые обрывки смазанных сновидений. Еще немного, и вот оно, долгожданное забытье…

От резкого стука Фелиция встрепенулась и села. Кошмарные образы немедленно рассеялись и забылись, оставив после себя только головную боль и усталость. В покоях стало заметно ярче. Ленивое солнце уже выбралось из-за горизонта, но еще не успело возвыситься даже над крепостной стеной. Никто не смел тревожить ее в такую рань, даже Дана, которой позволялось куда больше, чем обычной прислуге. Девушка откинулась на подушку, прислушалась.

Тишина. Ни голосов в коридоре, ни шума с улицы, ни стонов Реймира… Фелиция повернула голову, но вместо супруга увидела смятую простыню и скомканное одеяло. Что ж, стоило отдать Петраму должное. Как и обещал, он поставил лорда на ноги всего лишь за ночь. Девушка смутно припомнила, как Реймир растолкал ее и попросил закрыть за ним дверь. Вроде бы он что-то говорил о безопасности и осторожности…

Фелиция протяжно зевнула, сражаясь с цепкими объятиями забытья. На мгновение ей стало интересно, что именно смешал лекарь в своих настоях, куда отправился Реймир и что приготовил им всем новый день. Однако желание спать было столь безжалостным, что сопротивляться ему оказалось попросту невозможно.

– Еще немного… совсем чуть-чуть, – прошептала Фелиция заплетающимся языком, после чего снова плюхнулась на подушку.

На этот раз она вскрикнула. От могучих ударов дубовые двери, казалось, вот-вот слетят с петель. Грохот разносился по комнате оглушительными раскатами и отзывался тупой болью в затылке.

– Во имя Судьи, что происходит?! Что вы себе позволяете?! Дана. Дана! – Фелиция схватила с прикроватной тумбы колокольчик и неистово зазвонила.

– Личная гвардия лорда! Немедленно откройте, или мы выломаем дверь!

– Это что, шутка?! Мой муж с вас шкуру спустит! Вы хоть знаете…

– По приказу лорда Реймира Трамма, немедленно откройте!

Спросонок Фелиция соображала туго. Мысли свернулись в тугой клубок и никак не желали распутываться. Мы? Личная гвардия? Но зачем? И где ее муж? Где Реймир? Уж он бы точно никогда не отдал столь возмутительный и безумный приказ. Или… девушка задохнулась от испуга. Неужели мятеж просочился в Крепостной двор? Неужели это конец? Ланью соскочив с постели, Фелиция подбежала к одному из шкафов и натянула первое попавшееся платье. Ярко-алую парчу портили многочисленные заломы, но девушку это не заботило. Уж лучше предстать перед ублюдками в мятой одежде, чем вовсе без нее.

Двое солдат вломились в покои, едва Фелиция провернула ключ в замочной скважине. Тяжелая дверь больно ударила ее в плечо и отшвырнула к самому центру комнаты. Только чудом девушке удалось удержаться на ногах. Прижав руку к ушибу, она выпрямилась и горделиво, по крайней мере, ей хотелось в это верить, вскинула подбородок.

– Что происходит? По какому праву вы сюда ворвались? Что все это значит?

Недавний страх и растерянность стали прекрасной почвой для обжигающей ярости. Она росла, словно пузырь, наполняемый лавой, готовый лопнуть в любую секунду. Однако тон Фелиции был полон льда, а взгляд – презрения. Главное – показать свое превосходство и ни в коем случае не давать волю чувствам. Отец всегда говорил ей, что человек, поддавшийся эмоциям, уже на полпути к проигрышу. Но, Судья всемогущий, как же сложно было сдерживать крик и удержаться от того, чтобы не запустить в этих сволочей чем-нибудь острым.

– Его светлость лично ответит на все ваши вопросы, – произнес один из гвардейцев. – Нам приказано сопроводить вас к нему в кабинет. Немедленно.

Всю дорогу солдаты держались на почтительном расстоянии, не распускали руки и не подгоняли, напоминая скорее охранников, нежели тюремщиков. Тем не менее Фелиция все равно чувствовала себя скверно. В голове то и дело всплывали назойливые мысли о том, что вместо мужа ее ждет помост, что сам Реймир уже болтается на соседней петле, а в кресле его сидит кто-то другой. Возможно, один из этих напыщенных советников, строящих из себя не пойми что.

Идеи о побеге тоже приходили на ум, но Фелиция тотчас их отмела. Шансов оторваться от двух закаленных бойцов у хрупкой девушки попросту не было. Все, что ей оставалось – смириться и ждать. А ждать пришлось не так уж и долго. Гвардейцы не соврали и проводили ее прямиком к кабинету. А когда Фелиция переступила порог, все ее надежды и планы пошли прахом. Окончательно и бесповоротно.

2.

Кресло по-прежнему принадлежало Реймиру, но супруг даже не посмотрел на нее. Взгляд его медленно скользил по примятому листу бумаги. Такому знакомому, ставшему почти родным за вчерашний вечер. На какие только ухищрения и риски не пришлось пойти Фелиции ради него! Сколько усилий, сколько нервов и унижений… и все зря.

В кресле напротив сидел Иворн, задумчиво потирая подбородок. За Реймиром, словно статуя, вытянулся один из гвардейцев – молодой, но чрезмерно серьезный паренек с квадратным лицом. А в углу кабинета, уставившись в пол смиренным взглядом, притаился Белен. Проклятый Белен! Этот сморщенный старикашка… он… Фелиция не могла подобрать слов от раздиравших все ее существо злобы и обиды. Он испортил все. Абсолютно все! «Даже вырядился по такому случаю», – прошипела леди Трамм про себя, глядя на темно-серый, идеально выглаженный камзол Белена.

– Подойди и сядь, – нарушил долгую паузу Реймир.

В душе Фелиция молила о том, чтобы он начал кричать, швырять в нее книги, перья с чернилами, брызгать слюной и извергать проклятья. Иногда он мог позволить себе нечто подобное, когда пребывал в особенно скверном расположении духа. Но, вопреки ожиданиям, в его голосе не скрывался гнев, не таилась угроза, не пряталась ненависть… в нем, казалось, не было вообще ничего. И тем не менее короткая фраза отдалась в ушах Фелиции звонкой пощечиной. Реймир никогда не обращался к ней так… Она даже не могла сообразить, как именно, а потому безропотно подчинилась, пытаясь справиться с волнением.

Лорд Трамм тем временем взял со стола конверт со сломанными печатями, еще раз взглянул на застывшую смолу и снова вернулся к письму. Гнетущее молчание, от которого Фелиция покрылась гусиной кожей, затягивалось. Плохой знак. Обычно их скандалы походили на мощный, разрушительный ураган, после которого неизбежно наступала пора бурных примирений. В такие моменты Реймир был по-настоящему хорош, и подчас Фелиция даже жалела, что ссоры меж ними случались не так уж и часто. Но то, что она наблюдала сейчас, не походило на обычную ссору. О нет. Таким она видела его впервые.

На осунувшемся, болезненно бледном лице Реймира играла едва заметная, отстраненная улыбка. Пальцы нервно барабанили по столу. Наморщенный лоб покрывала испарина, а глаза… Фелиция затаила дыхание, боясь пошевелиться. Нет, в его душе таилась не просто злоба, в нем пылало едва сдерживаемое бешенство, от которого хотелось бежать, как от лесного пожара.

– Я могу объяснить…