– Жаль, сделка была действительно выгодной, – юстициар улыбнулся, поднял руку и покачал указательным пальцем прямо у носа высокого. – А на ваши условия я не согласен.

– Геша, какого хера?

Шкет, не вполне понимая, что происходит, бросился на освободившегося пленника, словно пес на кошку. Вполне предсказуемо. Дариус небрежно взмахнул ладонью, будто хотел отогнать от себя назойливую муху. Грабителя отшвырнуло на деревянный сундук. Послышался глухой удар, треск и сдавленные стоны.

– Достаточно! – прогремел юстициар и поднялся со стула. В обычных обстоятельствах его тонкое, обнаженное тело могло вызвать разве что смех и презрение, но сейчас не смеялся никто. – Судья свидетель, я давал вам шанс. Мне… хм… было любопытно, как вы им распорядитесь. Я даже мог бы вас отпустить… наверное. Но… – Дариус печально развел руками. – Момент безвозвратно упущен. По закону королевства Колверин любые преступные действия, направленные на члена Приората Правосудия, караются лишением жизни. Без права на помилование.

Шкет завизжал и метнулся к выходу. Дариус сделал едва заметное движение пальцами, и дверь с грохотом захлопнулась. Сама собой. Перед самым лицом беглеца. С потолка сквозь щели в старых досках посыпались тонкие струйки пыли.

– В данном случае речь идет о Его Преосвященстве, юстициаре первой категории, Дариусе Безжалостном. Властью, данной мне Приоратом Правосудия и Короной, я приговариваю вас к смерти. Приговор окончателен, не подлежит пересмотру, а потому будет приведен в исполнение немедленно.

Шкет снова заорал, на этот раз в приступе ярости, схватил с земляного пола обломок доски и бросился на Дариуса. Отчаянная попытка сделать хоть что-то. Наверняка он уже все понимал, но продолжал бороться в надежде избежать неизбежного. Юстициар вскинул руку и резко сжал пальцы в кулак. Хруст костей на миг заглушил крики Шкета. Спина его выгнулась, ноги подкосились, а вместо яростного клича из глотки вылетел только слабый стон. Он повалился на землю, словно бесформенный куль с горохом, способный только тихо стенать и изрыгать проклятия.

Тот, что повыше, все еще парализованный волей юстициара, мог только неистово мычать. Уж теперь-то он точно попытался бы решить дело миром и, кто знает, возможно, даже смог бы достать «звездный шепот»… Дариус помедлил, размышляя, стоит ли снимать с него чары, но тут же тряхнул головой. Судья ждал от него правосудия.

– Да очистит вас священное пламя Верховного Судьи!

В руке Дариуса медленно появился длинный меч, сотканный из сполохов голубого огня. Пылающее оружие мерцало у его обнаженных ног, осыпая землю лазурными искрами. Десятки ломаных теней заплясали по голым стенам подвала. Согретый жаром клинка воздух наполнился запахом, какой всякий раз можно учуять после грозы.

– Примите милосердную смерть и предстаньте перед Судьей за свои прегрешения! – меч прошелестел дважды, разрезав пространство, и коморка погрузилась в звенящую тишину.

9.

Пока Дариус разбирался с похитителями, Денпорт окончательно погрузился в ночь. Беспокойную ночь, полную шума и страха. Кутаясь в свой плащ, юстициар торопился на постоялый двор. Стоило вознести хвалу Судье за то, что он не направил его в благополучные районы города. Судя по звукам и отсветам пожаров, именно эти кварталы больше всего пострадали… от чего? От бунта? Восстания? Проклятье, как же не вовремя он попал в Денпорт! Будто мало ему своих проблем.

Чутье безошибочно вело его по незнакомым улицам, а Сила с легкостью отводила взгляд возбужденных прохожих. Здесь, на самой окраине города, никто не творил бесчинств. Однако почти все люди, которых видел Дариус, сжимая в руках тяпки, лопаты, топоры и прочие инструменты, спешили к центру. Кто знает, как бы все обернулось, попадись он им на глаза.

Едва заметно заныли суставы, и Дариус зарычал от досады. Медленно, но неотвратимо возвращалась его старая знакомая. Боль. Она даст ему выспаться, но завтра… Что ж, завтра он вдохнет последнюю порцию дурмана и попытается разыскать выход из этого дерьма. А пока предстояло пережить еще один побочный эффект от наркотика. И Дариус не мог точно ответить, какое из ощущений было хуже: боль или… это.

Дверь в «Приют Эльзы» оказалась заперта, что не вызывало удивления, только вот сама Эльза не торопилась ее открывать. На стук юстициара отвечало одно лишь эхо. Завернув в проулок, Дариус добрался до своего окна, но не успел справиться с запертыми ставнями, как его обильно стошнило старым пивом. Горькая желчь обожгла гортань, заслезились глаза. В памяти его Геша и Шкет продолжали кричать, срывая голос. К их воплям немедленно присоединялись и сотни других… тех, кого он казнил раньше.

Перед мысленным взором возник тесный подвал и рассеченные огненным мечом тела разбойников. Предсмертные хрипы, обугленные раны, вонь жженой плоти, дерьма и пота… Крики и стоны! Бесконечные мольбы о пощаде! Мужчины, женщины, дети… все они вопили в его голове, рыдали и корчились от ужаса. Были ли они виновны? Без сомнения. При помощи одного лишь прикосновения Дариус мог увидеть все их прегрешения, от тяжелейших до самых невинных. Заслужили ли она кары? Священный Кодекс давал однозначный ответ на этот вопрос, а закон – прямая воля Судьи. Но под грузом чувств все становилось не так однозначно.

Возведенные ритуалом барьеры делали из Дариуса бесстрастного служителя Приората, опирающегося только на факты и знания. Они же защищали его и от сострадания, придавали твердость мыслям и убеждениям. Чужое горе, чужие смерти разъедали неприкрытую душу Дариуса, и выносить приговоры от раза к разу становилось все труднее.

Он не мог, да и не хотел бросать свое ремесло. И пускай мотивы Приората были ему не ясны до конца и вызывали сомнения – в конце концов, все они были людьми. Даже верховный магистр. Но сомневаться в воле Судьи, в его Силе и миссии? Нет, уже от самих этих мыслей смердело святотатством.

Без труда сбив замок на ставнях, Дариус влез в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул на койку.

– Терпимо… – прохрипел он. – Что-нибудь придумаю.