Голос звучал откуда‑то издали, эхом доносясь до Хелены вдоль стен. Растеряв свой минутный прилив решимости, мадемуазель де Фредёр стала спускаться по визгливым ступеням.

Она несколько раз попыталась позвать отца и мадам де Мартьер. Ей никто не откликнулся, только собственный голос отозвался откуда‑то сверху. Тогда Хелена двинулась дальше по коридору, спотыкаясь почти на каждом шагу об обломки досок и черепки битой посуды. Девушка дергала за ручки дверей одну за другой. Но все было заперто.

Хелена все блуждала по вдруг опустевшему дому, продолжая звать отца и служанок. В глазах у нее уже начинало рябить – вокруг только стены и закрытые двери. Вконец устав и отчаявшись, девушка замерла, стараясь унять гудящую голову. А затем в сердцах стукнула по стене локтем.

Раздался треск.

Стена за ней разорвалась, будто пергамент. Сначала Хелена решила, что попала в гостиную. Но когда осмотрелась, уверена в том уже не была.

Со всех окон сорваны шторы. Разорваны, разбросаны по полу, словно прелая ветошь в повозке старьевщика. Всюду паутина и комья свалявшейся пыли, в центре комнаты – гора какого‑то мусора, в которой угадывались обломки их с отцом кресел.

Хелена нерешительно двинулась к мусорной куче. Шаг. Ноги вязли в расползавшейся ткани. Еще шаг. По спине пробежал холодок.

– Итак, тебе все же удалось меня найти, моя волшебная?

Услышав знакомый голос прямо у себя за спиной, Хелена, вопреки своей неприязни, с облегчением выдохнула, а с кожи сполз неприятный мороз. Уже готовая улыбнуться, девушка развернулась.

«Что с ней, черт подери?!»

То и правду была Люцилла – сидела на полу по-турецки и смотрела снизу вверх на племянницу. В утлом багряном платье, похожем на кимоно, с короной из ржавых гвоздей в тусклых спутанных волосах. Женщина молчала. Пока по ее груди и лицу медленно скользили змеи.

Хелена отпрянула, закрыв руками лицо. К горлу подступила рвота. Оцепенев, она следила за тем, как сомкнулись чужие веки и по ним проползла гадюка.

– Уже выбрала меч, моя волшебная? – Люцилла говорила, не убирая змею с лица.

Дрожащим голосом Хелена призналась, что не понимает ее.

– Как же, моя волшебная? – Змея скрылась за воротом платья. Из волос женщины тут же выползла новая. – Увы, пора твоего счастья закончится завтрашним вечером. И лучше бы отрезать ее чем‑нибудь острым, дабы прощанье не казалось настолько болезненным.

Словно предвидя вопрос племянницы, мадам де Мартьер улыбнулась и сразу продолжила:

– Не волнуйся, теперь ты уже не в силах ничего изменить. Когда внутри волшебный огонь, нужно обогревать им других. Я не вижу другого выхода в провидение. Тебя же он выжег изнутри, словно болезнь, так как не нашел ни единой благодетельной щелочки.

Хелена пыталась выкрикивать вопросы, но голос хрипел и клокотал где‑то в стенках желудка.

Люцилла наблюдала за ней с немой скорбью во взгляде. Лицо ее было усталым и безжизненно тусклым. Дама вздохнула.

– Не получается проснуться? Ничем не могу помочь, извини.

Еще целую вечность они провели в ирреальном подобии гостиной. Хелена, согнувшись вдвое, надрывалась от плача, пока Люцилла, покрытая змеями с головы до ног, молча следила за ней.

А за окнами бушевал дождь.

* * *

Пробуждение было тяжелым и долгим – из ночного кошмара Хелена выбиралась, как из колодца. Часы пробили одиннадцать, от переизбытка сна гудели виски и ломило спину. Простыня и сорочка были покрыты ледяным потом.

Стоило девушке прийти в себя после ночного кошмара, как в мыслях всплыли обрывки их с отцом ссоры:

«…Поводом определиться с кандидатом на роль твоего будущего супруга. Ты хочешь и дальше вести подобный образ жизни?»

Хелена сбросила с себя одеяло и, прижав одну из подушек к груди, вдалась в размышления.

Сейчас перед ней разверзлась пропасть под названием «замужество». Хелену это тревожило, пугало и злило. Она никогда не представляла себя в качестве чьей‑то супруги, а во время венчальных хлопот ее знакомых утомлялась от одних обсуждений.

Брак не был целью ее жизни, да и в какие бы то ни было планы на будущее он особо не вписывался. Для Хелены супружество – печальный финал всех красивых и бурных романов. Необходимость, которую можно до упора оттягивать. Но теперь отец просто ставил ее перед данностью – в столь скорой помолвке Пласид, очевидно, нашел способ избавиться от ставшей вконец неудобной дочери.

Хелене казалось, что ее передаривают. Будто ящик с вином или вещь, не пришедшуюся по вкусу даже за годы.

Ведь все, что было ей нужно, – мужское внимание. Хелена так жаждала анонимных признаний в любви, томных взглядов ей в спину. Чтобы благородные юноши бросались ей в ноги, готовые умереть и убить за один ее поцелуй, а она драматично их отвергала.

А сейчас ее решили послать под венец.

Девушка вздохнула и легла поудобнее, продолжая сетовать на судьбу.

Но дверь громко хлопнула.

– Как может провидица спать так долго в собственный день рождения! У нас ведь так много забот сегодня!

На пороге с платьем в руках стояла Люцилла. Еще свежи были воспоминания о ночном кошмаре, и потому меньше всего на свете Хелена желала бы начинать день со встречи с тетей.

Волосы дамы были замысловато уложены и украшены красными розами, что зрительно добавляло ей роста. Черное платье, две черных перчатки, даже губы Люциллы казались темнее обычного.

– Дайте мне с полчаса времени. Видите же, я сейчас не готова выходить.

– Никаких «с полчаса»! – Мадам де Мартьер в два шага оказалась рядом с постелью и схватила девушку за руку. – Разве ты не воодушевлена предстоящей феерией?

Выхватив руку, Хелена еще ненадолго замешкалась. Что‑то не так. Спустя пару мгновений стало очевидным: все ведь не к совершеннолетию готовятся, а к годовщине похорон.

– Тебе немедленно стоит одеться. – Люцилла почти силой втолкнула платье мадемуазель де Фредёр в руки. – Никто из гостей не собирается ждать, пока ты приведешь себя в чувства.

Со вздохом Хелена встряхнула платье и хотела начать собираться. Но в комнату вдруг вошла Люси.

– С праздником вас, мадемуазель, пора вставать, – оповестила она, притворяя за собой дверь. – Я вам при… – Служанка повернулась. – Мадам? Простите, я не знала, что вы здесь.

Экономка почтительно склонила голову, а потом повернулась к Хелене. Возникла неловкая пауза. В руках у служанки – черное платье. Почти такое же, как уже держала девушка. Люцилла усмехнулась и пояснила:

– В качестве одного из подарков нашей дорогой имениннице мной было выбрано это платье, которое она согласилась надеть.

«Так разве дарят подарки? Она в меня его чуть не швырнула».

– Тогда позвольте мне помочь мадемуазель со