У Гэвина упало сердце. За исключением горных хребтов Парии и Тиреи, большинство территорий Семи Сатрапий годами не видело снега. Он поймал снежинку на рукав, прищурился. Да, действительно что-то похожее на снег. Синий люксин, освободившись от его контроля, принимался безумствовать – но для синего безумие означает хаотическое привнесение порядка. Например, формирование своих кристаллов в снежинки. Впрочем, этот порядок держался недолго; неестественный снег почти немедленно начинал таять.

– Если это только начало, то что же будет дальше? – спросил Гэвин.

– Кое-что похуже, – ответила Видящая. – На самом деле это уже происходит. Просто мы настолько далеко, что нас это еще почти не коснулось.

– Погань, – прошептал Гэвин.

Видящая кивнула.

– Ты можешь сказать, где она находится?

– Она движется. А мой взгляд направлен вне времени.

– И что с того?

– Если что-либо остается на своем месте, то неважно, когда именно я его вижу. Но если оно движется, найти его в конкретном времени может быть проблематично.

– Проблематично, но не невозможно, – возразил Гэвин.

Его сердце подскочило. Если ему удастся избежать поездки в Парию и свидания с нюкабой, это избавит его от кучи проблем!

Третий Глаз нахмурилась.

– Пожалуй.

Каждый раз, когда Призма показывался в крупном городе, сразу же находилась тысяча вещей, которые мог сделать только он – в первую очередь это были бесконечные ритуалы. При самом лучшем раскладе ему удавалось отделаться проведением одного ритуала для каждого из цветов. Но сейчас было достаточно и одного, чтобы раскрыть его тайну. Конечно, мог быть шанс как-то сблефовать, обойти этот момент, если он останется в городе только на пару недель, пока не найдет то, что ему нужно, однако слишком сильно полагаться на удачу не стоило. Так что, если Третий Глаз действительно сможет просто сказать ему то, что ему необходимо знать…

Она посмотрела на него – и очевидно, ей не нужно было даже быть Видящей, чтобы понять, о чем он собирается ее попросить. Она вздохнула:

– Мое видение не показывает мне всего сразу, одним сплошным постоянным потоком, лорд Призма. К тому же мне понадобится свет. Завтра я посмотрю для тебя то, что тебе нужно. – Она подняла палец. – Но я не обещаю, что расскажу тебе все, что увижу. И не обещаю, что это знание ничего не будет тебе стоить.

– Ага, так, значит, теперь мы начинаем торговаться! Хорошо. Ты сэкономишь мне как минимум две недели и избавишь от кучи неудобных переговоров с могущественной женщиной, которую я однажды обвел вокруг пальца. И чего это будет мне стоить?

Он пытался занизить планку. На самом деле Третий Глаз заодно избавила бы его еще и от множества других проблем. И, учитывая, кем она была, вероятнее всего, она могла бы узнать и это тоже, если бы захотела потратить время и посмотреть. Но, по ее собственным словам, она была всего лишь человеком, а для такой задачи ей понадобилось бы серьезно перелопатить прошлое и будущее.

Однако Видящая покачала головой:

– Я не это имела в виду, говоря про цену. Свою помощь я отдаю даром, тебе не потребуется за нее платить. Однако хотя истина – это и дар, она не всегда оказывается тем, за что тебя благодарят.

– А-а. Вот ты о чем, – отозвался Гэвин, внезапно помрачнев.

– Неужели человек, который «убил своего брата», ожидал, что правда дастся ему легко?

«Убил своего брата»… Если бы. Но, разумеется, она это знала. Она знала, чего ему стоило поддерживать этот обман, знала, почему он это сделал и чего эта правда будет стоить миру, если выйдет наружу. Должно быть, благодаря своему дару она знала цену этой правды еще в тысяче других аспектов, недоступных Гэвину.

Видящая поглядела на него с сочувствием в глазах, и Гэвин внезапно увидел в ней женщину невероятной глубины, которая стала лидером исключительно благодаря собственным достоинствам. Женщину, которая понимала, что Гэвин делает, почему он это делает и с чем ему приходится сталкиваться. Он нашел это чрезвычайно привлекательным. Если бы его треклятое упрямое сердце не было уже занято, он вполне мог бы увлечься ею. И это она тоже знала. Она не солгала ему прежде: она действительно старалась перевести свою привлекательность в чисто сексуальное русло, чтобы не возникло опасности, что чувство перерастет во что-то более глубокое.

Вихри кристалликов вились вокруг них – крупинки порядка, захваченные хаотическим движением. Гэвин всматривался в ночь, словно мог взглядом раскрыть ее секреты.

– Так, значит, нам с тобой ничего не светит, да?

Она улыбнулась: полные красные губы, превосходные зубы. Кивнула, глядя ему в глаза:

– Полнейшая катастрофа. – Краешек ее рта изогнулся в сочувственной улыбке. Она смотрела на него оценивающе, но как бы и прощаясь с перспективой затащить его в постель. – Тем не менее одно предсказание для тебя у меня уже есть, лорд Призма, и как раз в том стиле, который ты любишь: «Доберись туда до полудня. Три часа на восток и два с половиной часа на север».

Что ж, это звучало вполне понятно. Ему это действительно понравилось. Пока Гэвин не осознал, что она не уточнила, на восток и на север откуда имеется в виду.

– Похоже, это может мне помочь только задним числом.

Видящая загадочно улыбнулась.

– Ты наслаждаешься всем этим, не так ли? – спросил Гэвин.

– Безмерно.

– На самом деле я никогда не видел особого смысла в пророчествах, – сказал он.

– Я знаю, – отозвалась она. – Это была одна из первых вещей, которые я о тебе увидела. Что произошло?

– Произошло? Да нет, я просто всегда считал, что они… а нет, погоди-ка, там действительно что-то было! Когда я был еще мальчишкой и мой брат перестал со мной играть, я откопал в старых книгах несколько прорицаний, и у меня была мечта, что я смогу их расшифровать. Особенно одно. Как же оно звучало?

Он спрашивал сам себя, однако Третий Глаз тихо отозвалась:

– «От красного коварства младший сын

Отрежет отца от отца и отца от сына».

– Откуда ты… – начал Гэвин.

– Я увидела эту строчку пылающей в горьком огне у тебя над головой, лорд Призма. Как ты понял ее значение?

– «Младший сын от красного коварства» – в смысле, младший сын красного Гайла[1], то есть Гайла, который стал Красным люкслордом. Значит, речь о младшем сыне Андросса Гайла. Это было пророчество о моем младшем брате Севастиане.

– А потом он погиб. Его убили.

– Да. Синий выцветок. В нем было все, что было хорошего в нашей семье, и не было ничего плохого. Если бы он остался жив, все было бы по-другому. – Гэвин встряхнулся. – Твои пророчества не такие. Я имею в виду, не настолько раздражающе неопределенные. Ну если не считать последнего. – Он улыбнулся. – Почему так?

Она задумчиво дотронулась до своего третьего глаза.

– Мы люди, Гэвин. К моему дару не прилагалась инструкция. Я пытаюсь распутываться, как могу. Что-то приходится додумывать. Но меня осаждают те же искушения, что наверняка донимали и моих предшественниц: желание быть значительной, помогать тем, кого я люблю, и вредить тем, кого ненавижу, пользоваться чуть ли не божескими почестями,