— Ты ведь не просто так согласился пойти сюда, верно? Ни за что не поверю, что ты даже не попытался дать отпор этому непонятному типу! Спокойно сдался, лишь для вида немного повозмущался…

— А это было так заметно?

— Я, во всяком случае, поняла, что ты валяешь дурака.

— Вообще-то у нас есть задание, которое мы обязаны выполнить…  — отозвался тот. — Если есть возможность разобраться, что здесь происходит, то нужно рискнуть. Кот, во всяком случае, понял меня сразу.

— А то…  — согласился тот.

— И как мы отсюда выбираться будем?.. — пока что это беспокоило меня в первую очередь.

— Вопросы будем решать по мере их появления. Меня сейчас куда больше интересует, куда мы попали — это нечто совершенно непонятное среди таежной глухомани. Обитаемая скала, внутренняя подсветка, работающие механизмы…  Да и то чудо с зеленой рукой, что мы тут увидели в болоте — оно, знаешь ли, вызывает немало вопросов.

— Да уж, такую непонятную хрень посреди болота я никак не ожидал встретить, хотя видел уже немало…  — буркнул Кот. — Кром, у тебя есть какое-то предположение?

— Есть, но, боюсь, оно прозвучит фантастически.

— У меня тоже…  Кстати, понять не могу, из чего сделана эта решетка. Вроде не железо, но и пластиком не назовешь…  Ох, отпилить бы немного на анализ, но нечем.

Тут Кот прав — я и сама потрогала эти узкие прутья, упавшие откуда-то сверху: серого цвета, ровные, гладкие, будто литые, и притом на ощупь, и верно, напоминают пластик…  И потом, как в обычной скале можно сделать подобную западню? Вопросы, вопросы…

— Кстати, этот хмырь говорил о каком-то собеседнике…  — произнес Кот. — Может, поищем его?

А ведь и верно, я совсем об этом забыла, но рядом, кажется, никого нет. Прошли немного вперед, и увидели кучи веток, наваленных вдоль одной из стен — похоже, это спальные места для гостей. Да, особым комфортом тут похвастаться нельзя. Впрочем, куда важнее было то, что на одной из этих охапок спал немолодой мужчина с бородой, которую уже тронула седина. Удивительно, но его даже не разбудили наши голоса. Кром присел рядом, посмотрел на мужчину и легонько потряс его за плечо:

— Посыпайтесь…

Странно, но Крому пришлось еще несколько раз тряхнуть мужчину за плечо, чтоб тот, наконец, открыл глаза. Правда, бородач не сразу понял, что происходит, но потом сообразил, что к чему, и первое, что он спросил:

— Вы кто такие? Как тут оказались?

— Да так получилось, Тимофей Михайлович, что принесла нас сюда нелегкая…  — вздохнул Кром. — Так что прошу любить и жаловать.

А, так это брат старосты из Раздольного! Все верно, староста должен был показать его парням фотографию.

— Вы откуда меня знаете?.. — удивился мужчина.

— Ваш брат сказал, что вы пропали, а мы как раз отправлялись в эти места, вот он и попросил нас вас поискать.

— Зачем вы сюда пошли?.. — мужчина только что не схватился за голову. — Я же написал брату, что сюда ходить не стоит!

— Он эту записку не видел, но мы ее прочитали.

— Ох, надо вам было всерьез к ней отнестись!

— Тимофей Михайлович, может, подскажете нам, что тут происходит?

— Да ничего хорошего…  — вздохнул тот. — Да, вляпались вы, ребятки, как куры в ощип. Да и я тоже, олух старый, слишком на себя понадеялся…

Надеюсь, он нам прояснит хоть что-то…

Глава 12

Не сказать, что Тимофей Михайлович оказался разговорчивым человеком, к тому же он был раздосадован тем, что мы проигнорировали его предупреждение не ходить к Серым озерам, но кое-что он нам все же поведал.

По словам старого охотника, большую часть своей жизни он провел в лесу (есть люди, которые предпочитают одиночество и жизнь среди природы) и брат старосты относился к числу таких любителей уединения. Разумеется, изредка он навещал брата в поселке, чтоб сменить потрепанную одежду и обувь, а заодно запастись солью, спичками и патронами, после чего вновь возвращался на свои охотничьи угодья. Правда, они находились достаточно далеко от Раздольного, а в последнее время возраст мужчины стал брать свое, и потому Тимофей Михайлович решил перебраться поближе к брату, хотя, на мой взгляд, от той избушки, где он обитал до своего исчезновения, и до поселка расстояние немалое.

Почему мужчина решил перебраться именно в то место? Причин несколько, и одна из них — крепкий охотничий дом, в котором можно без опаски зимовать, и к тому же рядом река, по которой можно сравнительно быстро добраться до Раздольного. Конечно, Тимофей Михайлович был наслышан о дурной славе тех мест, что находятся на довольно большом расстоянии от избушки, но направляться в ту сторону он не собирался. К тому же за долгие годы, которые охотник провел в лесу, он уже не раз сталкивался с тем, что трудно понять, и чему нет логических объяснений, так что напугать старого лесовика было непросто.

Первое время все было в порядке, он быстро обжился на новом месте, но постепенно охотник стал понимать, что дурная слава здешних мест основана не на пустом месте. Почему мужчина по-прежнему оставался здесь? Причин несколько, хотя, говоря откровенно, в последнее время старый лесовик все чаще стал подумывать о том, что, пожалуй, ему вновь надо бы сменить охотничьи угодья, благо он знал, где в тайге находятся еще несколько избушек, годных под жилье.

Однако осуществить задуманное он не успел, потому что однажды в лесу (а охотник, бывало, уходил в лес на несколько дней) Тимофей Михайлович просто-таки натолкнулся на умирающего человека. Тот был серьезно ранен, не мог идти, лежал на земле и метался в горячечном бреду, его трясла лихорадка. Бедняга то приходил в себя, просил его спасти и при этом рассуждал вполне здраво, то вновь впадал в забытье — во всяком случае, многое из того, что рассказал несчастный, старый охотник посчитал бредом. Конечно, Тимофей Михайлович сделал все, что было в его силах, чтоб помочь умирающему — развел костер, согрел беднягу, приготовил целебный отвар, и поил им незнакомца…  К сожалению, все было бесполезно: идти самостоятельно тот уже не мог, а тащить его на себе старому охотнику было уже не по силам, да к тому же лесовик понимал, что несчастный доживает последние часы.

Тем не менее, умирающий успел рассказать Тимофею Михайловичу кое-что о себе до того, как жизнь покинула его — кажется, незнакомец чувствовал небольшое облегчение хотя бы потому, что в свои последние