Шрифт:
Закладка:
Перемещаю степлер поближе к глазам, целюсь. Мой палец уже готов нажать на курок, я уверена, что попаду девушке в щёку, ведь она стоит боком, вообще ни о чём не подозревает… Как вдруг!..
Чувствую резкую неприятную боль в руке, руку отшибает, я роняю оружие. В следующий миг ещё одна резкая неприятная боль — в рёбрах. Падаю. Снова боль, снова удар. Только лишь с третьего раза я исхитряюсь дать сдачи.
На меня кто-то напал в темноте. Крупнее меня, и по весовой категории больше. Это я понимаю, когда этот некто снова бьёт меня, так, что я падаю на спину, а потом он наваливается на меня, намереваясь придушить. Я теряю дыхание и сознание. Но продолжаю сопротивляться изо всех сил. Нападение настолько внезапное и профессиональное, что я не успеваю испугаться.
Нападавший перестаёт меня душить и перестаёт придавливать своей массой. Я кашляю, испытывая позывы к тошноте. Меня вдруг бесцеремонно поднимают за руку, резко вращают и швыряют на стену. Снова бьют.
Всё это происходит в тишине. Если не считать моего кашля, харканья, сопения и звука ударов. В основном — ударов по мне. Через несколько мгновений я вижу, что на меня напал Зелёный Червь. Откуда он тут взялся? Вероломно подкрался сзади. Сыграл на преимуществе неожиданности.
Выбив неожиданным нападением у меня почву из-под ног, получив преимущество, он наслаждался триумфом. Да, я давала сдачи, но мои все удары шли в молоко. Мои удары — детские шлепки моськи по слону.
Драка в темноте, без свидетелей. Мне удалось сильно вдарить по нему. Но сама я умаялась, вдобавок мне больно в очень многих местах. Я стала опасаться, что у меня сломаны рёбра. Когда я вдарила, Зелёный Червь лишь на миг отстал от меня. Я стояла у стены, почти не держась на ногах. Чувствовала кровь, идущую по лицу из носа. Чувствовала адскую боль в районе груди, в боку, в ногах и руках.
Зелёный Червь, казалось, разъярился. Да, он отпрянул, но не для того, чтобы «с позором убежать». А чтобы приготовиться для разгона и добить. Он злым шёпотом прошипел:
— А ты нарываешься, куклёнка.
Затем он сделал нечто страшное. Он замахнулся, направил в мою сторону кулак в сильнейшем ударе наотмашь. Но не кулак впечатал меня в стену. С его кулака сорвалось чёрное с синими сполохами облако и ударило прямо в меня. Мигом тело парализовало, я почувствовала сильную боль, болевой шок и смертельный, почти животный страх.
Немея и цепенея, я упала. Я чувствовала, как пальцы самой Смерти закрывают мои глаза. Червь постоял и поухмылялся надо мной. Потом я перестала что-либо чувствовать, теряла сознание и понимала, что парализована, не могу вообще ничем пошевелить, а ещё мне очень и очень больно. Везде. С меня словно содрали всю кожу живьём. Обжигающая, страшная боль. Потом я, наверное, умерла, хотя я не помню никаких светящихся тоннелей.
* * *
Дрэгон ещё три дня и три ночи «кружил голову» Дарти. Откровенность за откровенность, ложь за правду, и ещё более изощрённая ложь — за ложь. Но Дрэгон правду для себя узнал. Он так и не убил Дарти. Не смог.
Потому что мальчишка перед ним слишком беззащитен. Дрэгон высосал его веру в себя до основания. Дарти все эти дни, пока находился в подземелье «наставника», был уверен, что Дрэгон — свой. Чёрный. Дрэгон заставил рассказать Дарти всё, что он знает. О демоне. О планах Масочника и томберов. О самом Дарти. О русалках Дарти знал слишком мало и поверхностно: что-де пять тёток с рыбьими хвостами — боссихи Масочника, и он пред ними пресмыкается, а демон — не хочет.
Дарти рассказывал, Дрэгон в ответ рассказывал «свою историю». Душевно. Он рассказывал о том, как он был разбойником, пиратом, головорезом. Как нападал на людей и не-людей, пырял тесаком их кишки. Дрэгон не рассказывал всей правды. Он не рассказывал, что не-люди были чёрными, а люди — подонками, предателями и ублюдками. Дрэгон сам себя чувствовал подонком по отношению к мальчишке.
Совсем молоденький мальчишка, лет девятнадцать. Талантливый. С незаурядным черно-магическим потенциалом. Свято борющийся за идею Черноты. Имеющий высокие цели и идеалы. И так легко им управлять. Слабое место Дарти — как и слабое место всех вагантов — узнать Истину. Узнать как можно больше тайн, ответов на вопросы, получить доступ к знаниям. И следовательно — к запредельной силе. Амбиции, жажда овладеть этой запредельной силой.
Сначала вагант говорит — «Покажи мне Огонь, Мастер».
Но этим дело не ограничивается. Иной вагант потом молвит — «Научи меня брать Огонь» или «Вот, Мастер, смотри, я знаю Огонь!». А такой вагант, как Дарти, непременно бы потом пропел над кучкой того, что осталось от Мастера — «Вот и всё, Мастер, ты теперь кучка пепла, а я пошёл дальше». У Дарти опасные амбиции. За такие амбиции полагалось убивать.
На третий день Дрэгон перестал воздействовать на Дарти. Он пошёл в таверну Скомато, к друзьям, рассказывать новости от «парламентёра» Чёрных.
И по мере того, как спадала пелена вампирского воздействия на все уровни сознания, молодой чернокнижник начинал понимать: что-то не то. Вокруг него слишком фальшиво. Это подземелье, эти книги. Этот вампир, рядом с которым у Дарти тряслись поджилки. Вампир с чувством юмора как у заправского клоуна, выглядящий как артист, сошедший с подмостков боевика про пиратов. Дрэгон переборщил с Мантией Обаяния и гипнозом настолько, что сейчас Дарти понял: его околдовали и заставили действовать против его воли.
— Какова цель этого кровососа? Кто он такой?! Зачем меня запугивал? Нет, нужно уходить отсюда. Я ничего не знаю о нём — а он знает обо мне больше, чем я сам о себе знаю. И самое паршивое — он знает теперь об Августе. Зачем я рассказал ему!? — сокрушался Дарти.
Он быстро нашёл выход из подземелья. В этих катакомбах много комнат и лабиринтов, но Дрэгон не связывал Дарти. Чернокнижник все эти дни своего «вольного плена» мог спокойно передвигаться, где он хотел. Сейчас он понял, что вампир поставил на это место ещё и Капкан — особый вид магического пленения. Оно воздействовало на подсознание Дарти так, что Дарти отсюда уходить не хотел.
В голове
