по чужому кабинету, но я считала, что имею право — меня ведь предали. На столе — фото Питера с Элизой и Сэмом, на пляже возле их дома; дома, который, по моей оценке, можно легко выставлять за пять миллионов. У стола стояла картотека — да, я ее открыла. Мог бы и запирать. Там лежали карточки всех его пациентов. Я увидела фамилии моей маникюрши, бывшей одноклассницы дочери, служащего по ипотеке из «Юнион-банка» в Беверли, красотки Бренды из библиотеки, Мэнни Бриггса… Можно было бы повеселиться, будь я в более игривом настроении. Но я искала только одну карточку — и ее там не было.

Я захлопнула картотеку и ушла, заперев за собой дверь. Потом спустилась к себе и вошла на сайт по недвижимости. Ничего. Дом пятьдесят три по Ветреной улице еще не значился в списках; вполне вероятно, контракт пока не подписан. Еще не было девяти, утро воскресенья, но я набрала мобильный Питера. Он ответил на втором гудке.

— Алло! — Питер тяжело дышал.

— Питер? Привет, это Хильди. Пауза, потом снова тяжкое дыхание.

— Привет, Хильди. Что случилось?

— Судя по звуку, я тебя от чего-то оторвала, — сказала я и подумала «от секса».

— Я бегаю, — сказал Питер.

— Так ты здесь?

— Нет, в Кембридже, бегаю с Чарлзом. В чем дело?

— Это я у тебя хочу узнать, Питер. В чем дело? Теперь слышно только дыхание — оно постепенно успокаивалось.

— Мне показалось, вчера я видела свет у тебя в доме. И твою машину.

— Заезжал на несколько часов в среду. Нужно было кое-что забрать.

— Говорят, ты намерен продавать дом.

Питер долго молчал.

— Ну да, я собирался вам рассказать.

— A-а, я так и думала. Что же, с радостью продам его для тебя. Когда ты будешь здесь? Я приготовлю контракт. У меня уже есть на примете покупатель…

— Э… послушайте, я хотел подъехать сегодня днем — еще кое-что забрать. Ничего, если я зайду?

— Конечно. Во сколько?

— К трем.

— Хорошо, я буду на месте.

— Отлично, — сказал Питер. — Хильди, я никому не сообщал о наших планах. И буду рад, если вы не станете их обсуждать с… кем-либо, пока мы не поговорим.

— В ближайшие часы я не буду говорить с кем-либо, Питер.

Ожидая Питера, я пыталась работать над предложением для Санторелли, но не могла сосредоточиться. Если Питер продает дом, контракт должна получить я, — чтобы Санторелли работали со мной. Если одна из самых крупных сделок в округе Эссекс достанется Венди, они обратятся к ней. Дом Ньюболда мне нужен. Даже больше — я его заслужила. Венди приехала сюда меньше десяти лет назад. «Сотбис» — международное агентство недвижимости. Отец Питера верил в наш город, поддерживал местных предпринимателей, я всегда была добра к Питеру — как соседка, как арендодатель. Я знала его, еще когда он был малышом.

Допустим, он хотел подписать контракт со мной.

Тогда почему я об этом не знаю?

К приезду Питера я накрутила себя до гневного возмущения.

— Входите! — взревела я, когда он деликатно постучал в дверь. — Открыто!

Питер сунул в кабинет голову.

— Привет, Хильди.

— Привет.

— Может, пойдем наверх? Не хочу, чтобы кто-нибудь заходил во время разговора.

— Конечно, — согласилась я.

Идя к лестнице, я выглянула в окно и заметила, что на стоянке стоит только моя машина.

— Так ты что, бежал от самого Кембриджа? — спросила я.

— Что?

Где твоя машина?

— А, я припарковался за церковью.

«Боже», — подумала я. Фрэнки был прав. Питер Ньюболд вел себя как трусливый заяц.

Войдя в кабинет Питера, я огляделась, словно давно тут не была. Словно не заходила несколько часов назад. Питер закрыл за нами дверь, а я прошла по комнате и села в одно из кресел. Питер открыл маленький холодильник в углу кабинета.

— Хильди, хотите пить? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— А я умираю от жажды. Думаю, все из-за бега, — сказал Питер, прижал горлышко бутылки к губам и шумно начал глотать. Потом повернулся ко мне с несколько смущенным выражением лица.

— Что-то не так? — спросила я, оглядываясь.

— Нет, ничего. — Питер рассмеялся. — Просто когда я веду терапию, я обычно сижу в этом кресле.

— А Это твое кресло? Хочешь, я пересяду?

— Нет-нет, не нужно, — сказал Питер и сел в кресло напротив меня. Я смотрела на него. Да, все правда, он планировал работать с Венди. Я видела это совершенно отчетливо.

— Значит, — сказала я, поглаживая ладонями кожаные подлокотники кресла, — тут и происходит вся магия, да?

Питер выдавил улыбку.

— Ну, я бы не называл это магией… — Ах да, наверное, это наука, — сказала я.

Питер пожал плечами.

— Или искусство? — продолжала я. — По радио в каком-то шоу говорили, что медицина скорее искусство, чем наука. Интересно, к психиатрии это относится?

Питер промолчал.

— Как думаешь? То, чем ты занимаешься, это своего рода искусство? — спросила я.

Питер посмотрел на меня и наконец ответил:

— Нет.

Я оглядела кабинет, потом посмотрела в окно. С моего места было видно, что происходит в церкви. Репетировал хор, как обычно, воскресным вечером. Из кабинета Питера я наконец-то разглядела, кто руководит хором. Люси Лоуден, преподаватель музыки в Вен-доверской академии. Она правой рукой отсчитывала такты, а губы очень отчетливо артикулировали слоги. Хористы смотрели то на нее, то на сборник гимнов в руках. Я вспомнила милую миссис Хауэлл, как она учила меня держать ноты. Как помогла мне однажды и подшила кайму на воскресной юбке — иголка с ниткой всегда хранились у нее в столе. Как она легонько сжимала мое плечо, проходя мимо в классе воскресной школы.

— Так ты продашь дом, в котором твоя семья жила… четыре поколения, да?

— Три.

— Только три?

— Да.

Я снова повернулась к нему и кивнула. Питер выглядел совсем изможденным. Мне понравилось расстояние между креслами. Хорошая дистанция для чтения. Тетя Пег всегда сажала посетителей (она говорила «клиентов») не слишком близко, но и не слишком далеко. Десять — двенадцать футов — лучшая дистанция. Если дальше — тете было трудно читать их. Если ближе, они могут не удержать себя в руках.

«Иногда они готовы свернуться клубочком у тебя на коленях, — говорила мне тетя. — Люди бывают чересчур эмоциональны, и лучше оставить между вами какое-то расстояние».

— Есть какой-то стандарт — как ставить кресла в таких кабинетах? У психотерапевтов? — спросила я.

— Что?

— Я знаю, что раньше люди лежали на кушетке, отвернувшись. Теперь, как я понимаю, принято сидеть лицом к лицу с пациентом. Просто интересно, есть ли какое-то рекомендуемое расстояние между пациентом и психотерапевтом.

— Вообще-то есть. Точно не назову,