Шрифт:
Закладка:
– Парень, ты арестован! Тебе пиздец. Если попытаешь сбежать, мы…
Я просто застыл на месте и испугался до усрачки.
Один из белых копов сказал:
– Тебе это с рук не сойдет, как некоторым местным ниггерам.
– Как ты смеешь, блядь, так говорить! – ответил я. – Разве ты не знаешь, что слово «ниггер» придумали белые, которые полны ненависти?
Удар в живот, нога на шее, пушка у головы.
– Теперь ты получишь в два раза больше за то, что сказал слово «блядь».
Меня схватили, посадили на заднее сиденье, и в итоге я три часа просидел в холодном сыром подвале. Мой адвокат прозвонился и выяснил, что для залога они требовали десять тысяч. Уже потом, в отеле, покуривая травку, я подумал: «Господи боже, я больше так никогда не буду», потом посмотрел в зеркало, улыбнулся и сказал себе: «Нет, буду».
После кратковременного заточения я вернулся в свою комнату, где, как обычно, тусовка была в полном разгаре. Мы вышвырнули девочек из комнаты, а телевизоры – из окна в бассейн. Если из телевизоров не вытаскивать провода, то при попадании в воду они взрывались, как глубинные бомбы. Мы послали вниз нашего охранника, чтобы убедиться, что в бассейне нет людей, которые там поджарятся. В тот вечер у роуди не было супа с фрикадельками.
Не знаю, смогу ли вспомнить все случаи, когда меня арестовывали. Такое было в Филадельфии, в Мемфисе, еще был случай, когда нас с Джоуи арестовали за то, что мы бросали петарды из отеля Holiday Inn в Линкольне, штат Небраска. А еще та история с Биби Бьюэлл. Она была сногсшибательной моделью, которую я заметил и услышал одной ночью в клубе Нью-Йорка. Слава ее (как и меня) опережала. И я был известной рок-звездой… а она – девушкой рок-звезд. И какой у нее был список. И от мысли, что я могу войти в ее топ-10, к ней прислушивался даже мой член.
Лучшая подруга Биби, Лиз Дерринджер (выдающаяся жена Рика), ездила мне по ушам в Scene Стива Пола. Лиз упомянула, что у Биби не было портфолио – то есть глянцевого листа двадцать на двадцать пять с доказательством ее красоты, который откроет ей все двери и приведет ее к успеху. Услышав это, я тут же выписал ей чек на три тысячи, чтобы оплатить портфолио, надеясь, что она за это меня поцелует. Лиз разрешила нам остаться в ее квартире на двуспальной раскладной кровати в гостиной, где потом из-за нас вырубило свет во всем Нью-Йорке. Но даже это не помешало нам высасывать из Манхэттена все соки. Я никогда в жизни не был настолько влюблен. Я не знал, что со всем этим делать. Но Бог знала. Она подарила нам дитя любви с небес, мою прекрасную Лив. Мы горели, и я отправился в тур по Германии – с Биби Бьюэлл под руку.
Я уже много раз летал в Европу бесконечными рейсами, но на этот раз я был с Биби, поэтому приземлился еще до того, как взлетел. Это был самый короткий полет в истории, в самом прекрасном смысле. Когда мы прилетели, то повсюду было столько прессы и фанатов, что нам пришлось идти через черный ход, чтобы нас пропустила иммиграционная служба. Они обыскивали Биби так, будто она была Марлен Дитрих. А вот я, тощая рок-звезда с плаката, наоборот, первый стоял в очереди для проверок всех отверстий на каждой границе. В самолете перед посадкой я попросил Биби нарисовать красной помадой W на каждой из моих ягодиц, чтобы, когда меня просят наклониться на проверке, моя жопа говорила всем «WOW». Наконец-то я понял, что могу общаться с народом не только через музыку.
К сожалению, из-за Марлен и моего WOW мы оба оказались в комнате для допросов, окруженные голубоглазыми блондинками в белых резиновых перчатках. Они не знали, что в моем носке был любимый гробик с гашишем. Пограничник спросил:
– Што ето?
– Чего??? – ответил я.
Пограничник заговорил громче и приставил гробик ближе к моему лицу:
– ШТО ЕТО?
– Чтокогочего? – пробормотал я.
Он приблизился еще, и тогда… я дунул на гашиш настолько сильно, что он разлетелся по комнате! Меня схватили за тощую шею и заковали, нас посадили в местную тюрягу, но быстро отпустили, потому что боялись, что мы можем подать на немецкое гражданство… и из-за угроз промоутера, что из-за отмены фестиваля начнутся беспорядки, потому что мы были хедлайнерами – а нельзя быть хедлайнерами без вокалиста, в какой бы стране ты ни играл.
Биби была с нами, когда мы увидели Пола Маккартни и Wings в знаменитом «Хаммерсмит Одеон» в Лондоне. Пол и Линда сидели за кулисами в крохотной гримерке. Тут заходит Биби с какой-то кличкой для Линды.
– Слизнячка, – говорит она.
– Корова, – парирует миссис Битл.
И вот они уже валят друг друга на пол. Когда они закончили свою дружескую перепалку, я пошел в туалет. Вот я ссу, смотрю направо, а за восемь кабинок стоит Пол Маккартни, который смотрит на меня и говорит:
– Мне нравится твоя музыка, парень.
С тех пор я никогда не ссал, как прежде!
Мне хотелось бы думать, что я оказался на обложке Rolling Stone благодаря моему ангельскому поведению, но… что-то я скромно отошел от темы. МЫ попали на обложку Rolling Stone 24 августа 1976 года, потому что Aerosmith вытащили Экскалибур из камня. Я был в коттедже в «Шато Мармон», чуть дальше бульвара Сансет. Энни Лейбовиц – больше чем просто важная, а скоро станет еще важнее – пришла снимать moi. Если бы папа меня сейчас видел! Хотя, может, и нет. Было около пяти утра, и у меня закончилась дурь. Я спал всего два часа. Энни пообещала, что, как только она сделает свое дело… я смогу сделать свое.
– Слушай, – сказал я Энни, – нам надо достать что-нибудь прямо сейчас, чтобы я был в форме.
– Хорошо, – ответила она, – но сначала сними рубашку и ляг на секунду на кровать. Просто сделай это ради меня. Это займет минут пять, давай, дорогой! А потом мы все достанем. Я знаю кое-кого, у него офигенная дурь. Он знаком с Белуши, и он прямо за углом.
К тому моменту я уже был как собака Павлова, слюней натекло целый океан. Я лег на кровать, и она меня сняла… живого, ошеломленного и настоящего. Она была безумно хороша. Энни знала, чего хотела, и добивалась этого.
