Please, I just got to talk to you

Please, get yo’ head out of the loo

Please, you long, long way from home

Please, you’d turn a young man’s heart to stone

Sick as a dog, what’s your story?

Sick as a dog, mmm… Cat got yer tongue?

Пожалуйста, давай просто поговорим

Пожалуйста, вытащи голову из туалета

Пожалуйста, ты так далеко от дома

Пожалуйста, ты превратила сердце парня в камень

Больна, как собака[7], что у тебя за история?

Больна, как собака… Кошка украла твой язык?

Следующая остановка – Япония… В лучших традициях битломании шестидесятых нас встретили с воплями. Как только мы вышли из самолета, в терминале появились сотни орущих фанатов, так много, что нас пришлось поднять над их головами, как Клеопатру у постели Марка Антония. Их крики почти оглушали как в аэропорту, так и в Будокане, где мы отыграли четыре концерта подряд, билеты раскупили полностью. Если бы только у наших менеджеров хватило ума записать эти концерты, вместо того чтобы скатывать доллары в трубочку и трахаться за наш счет, мы могли бы побить Cheap Trick с их записью в Будокане. Кстати, отличная запись. Вечная классика винила.

Мы до ужаса боялись накидываться в Японии, и вскоре у нас наступило наркотическое отчаяние. У Элиссы было решение на все: «Идем по магазинам!» И так Джо, Элисса и Генри Смит пошли гулять и оказались в антикварном магазине. На витрине стояла старая глиняная трубка с изогнутым чубуком. Выглядело многообещающе, этакая древняя наркотическая атрибутика, и Элисса сказала: «Я хочу!» Поэтому Джо купил трубку и привез в отель. Джо передал ее Генри. «Ты первый», – сказал Генри, потому что не знал, что там может быть. Джо перевернул трубку вверх ногами, зажег сразу несколько спичек и начал вдыхать. Святой Эдгар Аллан ПОпиум. Это и был опиум.

Он выдохнул, и от этого дыма накурились все. Даже я, хотя был на шесть этажей выше!

За океаном была суровая «наркотическая засуха» – у нас скрипели зубы, и если в уголке чьего-то рта и белело какое-то вещество, так только от пончиков недельной давности. У всех началась маниакальная тяга, поэтому на обратном пути мы решили отдохнуть на Гавайях.

Мне хотелось бы думать, что я оказался на обложке Rolling Stone благодаря моему ангельскому поведению, но… что-то я скромно отошел от темы. МЫ попали на обложку Rolling Stone 24 августа 1976 года, потому что Aerosmith вытащили Экскалибур из камня.

Весной 1977 года у Дэвида Кребса была гениальная идея, что для нашей следующей записи мы должны уехать из большого безумного города, подальше от наркотиков и соблазнов. Мечтай! Географическое лечение? Ну на хуй! Наркотики можно привезти, Дэвид… у нас есть связи. Дилеры привозят! Прятать нас в бывшем монастыре с тремя сотнями комнат – рецепт для полного безумия. Возможно, они хотели свести нас с ума. Ну уж нет.

Джек с группой разработали каждый нюанс для нашего опыта в стиле альбома Smoke on the Water Deep Purple. Перестроили студию внутри, а снаружи установили мобильную звукозаписывающую машину. К этому прибавили кулинарный антураж Grateful Dead – поваров, которые приезжали по первому зову, и на каждом шагу были дилеры. Все это называлось «Сенакль», поместье недалеко от Армонка, Нью-Йорк, и все участники группы заинтересовались им потому, что нам его представили как замок. В итоге единственным, что хоть отдаленно напоминало средневековый замок, была большая каменная водонапорная башня. Помимо этого Сенакль был просто большим зданием с множеством крошечных комнат, полных паутины и, наверное, призраков. Какой злодейский план.

Сенакль – это отсылка к горнице, где проходила Тайная вечеря. Срань господня! Я и сам там придумывал суд. Я был и судьей, и присяжным, и зачинщиком всего этого безумия, которое происходило в рамках парадигмы неблагополучной семьи-группы и молитв, на которые так и не ответили монахини. Тишина была оглушительной, не было даже лица в банке у двери[8]. Только мой разум, отчаянно пытающийся расшифровать крупицы реальности в заброшенном монастыре. А ну-ка, посмотрим, сможешь ли ты найти какую-нибудь рифму и смысл в этом, Стивен.

Я фантазировал, что я Кит Ричардс и играю на юге Франции слайд только что отломанным горлышком от бутылки винтажного «Лафита-Ротшильда», который я вылакал, чтобы проникнуться необходимой мне атмосферой, – и тут я уже записываюсь в особняке Шопена, где Элтон Джон написал свой классический альбом Honky Château. Мне нужно было напиться творческой амниотической жидкостью своего музыкального воображения. Парадокс творения с восхитительными противоречиями: чтобы создать плодородный образ мышления, мне нужно было оказаться в своем ментальном Сенакле и воплотить музыку в реальность.

Обкуренная рок-звезда в рваных атласных лохмотьях, лежащая на древнем каменном полу замка, – слегка безумная, но все же способная создать революционный альбом, который поразит всех слушателей и заставит критиков передернуться. И все же эта средневековая фантазия, должно быть, одним волшебным вечером просочилась в мое подсознание, и я написал Kings And Queens («Короли и королевы»)…

Oh I know I

Lived this life before

Somehow know now

Truths I must be sure

Tossin’, turnin’, nightmares burnin’

Dreams of swords in hand

Sailing ships, the viking spits

The blood of father’s land

Only to deceive

О, я знаю, что

Уже жил эту жизнь

Как-то я уже знаю

Правду, в которой должен быть уверен

Я мечусь, переворачиваюсь, кошмары горят

Сны о мечах в руке

Парусные корабли, викинги сплевывают

Кровь родных земель

Только ради обмана

Сенакль – это наивысший Aerosmith в самый успешный период, мы были на высоте! Мы заполонили это место и ментально, и физически. Задолго до того, как появились сотовые, мы установили в каждой комнате проводные телефоны. У нас была огромная кухня, столовая, место, где команда могла спать и работать, и наша огромная студия вместе с маленькими комнатами для Джека, чтобы работать со звуком. Мы протянули до микрофонов в часовне колючую проволоку на сотню метров, и там на алтаре стояли барабаны Джоуи. Джек Дуглас гонял там Джоуи до посинения, пока он разучивал барабанную партию песни Critical Mass («Критическая масса»).

Некоторые из нас жили и