Погром 1 октября не образумил андижанцев. Русским войскам пришлось еще раз в нем побывать, зимой как раз на рождественские праздники, но на этот раз защитники разбежались, не дождавшись штурма. Войсками командовал их любимец, молодой генерал Скобелев, недавно произведенный в этот чин за отличие в предыдущих делах. Во дворце хана было отслужено благодарственное молебствие. Едва замолкли звуки «Тебя, Бога, хвалим!», сопровождаемые пушечной пальбой, как были получены новые тревожные вести. Скобелев выделил часть из своего отряда и в середине января двинулся по дороге в город Асаке. Пройдя мимо этого городка, русские открыли на соседних высотах значительные силы пеших и конных коканцев, приблизительно до 15 тысяч. Это была последняя попытка Абдурахмана изведать счастье в открытом бою. Обстреляв предварительно высоты, наши сбили неприятеля с гребня, после чего коканцы атаковали нас во фланг со свойственной им запальчивостью и криками «Ур! Ур!». Их отбросили залпами, картечью и сейчас же конные стрелки с казаками ринулись в погоню. Они гнали мятежников более 10 верст, изрубили почти всю пехоту, а конницу разметали так, что та не могла уже более собраться. Это победа в конец убедила Абдурахмана, что ему не под силу бороться с русскими и через неделю он с главарями восстания, в числе 26 человек, в 8 верстах от Андижана, в Гинду-кишлак, принес повинную, отдавая себя милосердию Государя Императора. Не явился лишь Фулат-бек, именем которого вершились дела в столице. Признанный нами хан Наср-Эдин уже был в ту пору изгнанником; в поспешном бегстве к Махраму, под охрану русских, он сам едва уцелел. Оставалось покончить с Фулат-беком. Перерезав из мести братьев Абдурахмана он бежал на Алай, намереваясь скрыться в далеких горах. Для его преследования выступили из Андижана 6½ сотен казаков и эскадрон конных стрелков, при 4 орудиях и 6 ракетных станках под начальством ротмистра Меллера-Закомельского. Отряд передвигался, но скрытно, давая ложные сведения о своем направлении. По пути было получено известие, что Фулат-бек, покинув Маргелан, с 5 тысячами конницы, 5 пушками и со всем своим имуществом направился к Алайским горам и что на 28 января он будет ночевать в кишлаке Уч-Курган, за 30 верст от Маргелана. Несмотря на то, что войска сделали уже 40 верст, они двинулись дальше попеременно то шагом, то рысью. Дорога шла между грядами каменистых гор, по сторонам попадались курганчи (глиняные крепости); пользуясь темнотой ночи, их обходили потихоньку.

Обширный, в несколько сот дворов кишлак Уч-Кур-ган, растянулся на 2½ версты в глубокой лощине, вдоль горной речки. В дальнем его конце стояла урда, где расположился на ночлеге Фулат-бек. Хотя отряд сделал в этот день 90 верст, без пищи и без отдыха, однако Меллер-Закомельский решился сейчас же произвести нападение. Спешенные стрелки и сотни сибирских казаков под начальством капитана Куропаткина[17] спустились с обрыва в кишлак и быстро двинулись к урдё, их вел недавно усмиренный Исфандияр. Остальной отряд, разделенный еще на две части, занял оба пути, которыми Фулат-бек мог проскочить на Алай.

В безмолвии ночи отряд Куропаткина быстро двигался вдоль кишлака, но вот стали раздаваться выстрелы, появились одиночные всадники, наконец, и пешие сарбазы прямо бросаются на колонну. Пришлось пустить в ход оружие, несколько конных партий удалось даже обратить в бегство дружными залпами. Пробиваясь все дальше и дальше, колонна приблизилась к деревянному мосту, перекинутому через речку: на другом ее берегу, у подножия горы, стояла урда, где и ночевал Фулат-бек со свитой. По пятам бегущих колонна ворвалась в ворота урды; ее защитники, обезумев от страха, заспанные, в ночной темноте, метались во все стороны, куда бы выскочить. Кто не успел спастись бегством, был приколот. Оставив тут часть стрелков, Куропаткин с казаками и остальными стрелками бросился по извилистой крутой тропинке.

Алексей Николаевич Куропаткин

Там на высоте помещался сарбазский двор и возле него стояли 5 пушек, которые могли обстреливать лежащий у подножия кишлак. Встреченные уже огнем, наши не сделали ни одного выстрела и, не останавливаясь ни на секунду, вскочили на завал: впереди сам Куропаткин, с ним стрелки Сикидин, Шнуков и горнист Карабанов. После горячего штыкового боя все защитники батареи остались на месте, у своих орудий, сарбазы кидались с обрыва.

По занятии урды из кишлака выносились толпы всадников, искавших спасение на Маргелане или в горы, но их всюду встречали залпами из орудий, не то ружейным огнем: все пути бегства были искусно перехвачены. Их тогда много погибло, остальные рассеялись, сам Фулат-бек едва спасся с десятком джигитов, позабыв второпях даже свой костыль, без которого не мог двигаться. Кроме 5 медных орудий, было захвачено более 100 фальконетов, множество разного рода оружия, пороху, снарядов и все имущество Фулат-бека, в том числе его бунчук, щиты, 200 верблюдов. Только опытные туркестанские войска могли беззаветно штурмовать урду ночью, на совершенно незнакомой и к тому же пересеченной местности. Затем, если вспомнить, что на другой день в 11 часов ночи они уже были в Асаке, т. е. за 1½ суток сделали 150 верст, то нельзя не удивляться их изумительной выносливости.

Оставляя край, Кауфман поручил начальство над войсками Скобелеву. Его смелые походы, всегдашняя готовность броситься навстречу опасности, затем – штурмы городов, разорение и поджоги мятежных аулов, наконец, лихое Уч-Курганское дело, явно показали безнадежность дальнейшего сопротивления. К тому же население городов и кишлаков было утомлено безначалием и смутой, оно жаждало отдыха, возвращения к мирному труду, от которого чаще всего его отрывали силой под угрозой ножа. И вот со всех концов ханства стали являться в Андижан один за другим депутаты, на этот раз искренно заявляя безусловную покорность; марге-ланский бек привез и сдал Скобелеву 17 пушек и ханские экипажи; явился последний из ярых вождей хозавата – Турсункул, со всеми почетными жителями города Маргелана. Тогда Скобелев спешно двинул свой отряд к Кокану. По пути во время ночных переходов, жители освещали дорогу кострами, а за 15 верст от столицы были высланы 29 пушек. Отдельные небольшие отряды, разбросанные в долине Ферганы, также спешили со всех сторон на соединение с главным. В Кокане было найдено еще 62 орудия, большие запасы пороха и снарядов. Когда приехал временно командующий войсками Г.А. Колпаковский, то скоро убедился, что население не желает иной власти, кроме Белого Царя. 19 февраля 1876 г. состоялось Высочайшее повеление о присоединении всего Коканского ханства к русским владениям под названием