– Я не видела, чтобы ты дрался последние недель пять, так что давай, ты должен быть в форме, чтобы суметь защитить меня или маму.

– Ну хорошо, только потом не жалуйся.

Даевин встает и берет по ее желанию короткий и легкий клинок, Ева берет такой же. Становясь друг от друга в пяти метрах, они начинают поединок. Даевин решил использовать тактику, как при спарринге с Хейли Кулой, его однокурсницей, – ждать атаки сидя, показывая полное неуважение, чтобы вызвать злобу. Ева заметила это и, буркнув что-то себе под нос, пошла в атаку, взяв короткий клинок в обе руки. Она сделала взмах сверху вниз, от которого Даевин просто крутанулся, лежа на полу, оставив меч на месте. После этого он встал и обнаружил, что забыл свой клинок. Ева, не зная этикета, лишь усмехнулась и пошла в нападение, делая быстрые диагональные замахи, рисуя полукруги клинком, из-за чего Даевин начал отступать назад. В битве с Хейли Даевин в конце оттолкнулся от стены и полетел головой ей в грудь, но на балконе стены нет, лишь каменная ограда, а сдаваться он не хотел. Когда Даевин оказался близок к краю, он решил провернуть хитрый трюк. Он побежал в ее сторону, приготовив свой кулак к удару, Ева увидела это и мгновенно закрылась клинком, широко расставив ноги. Сработало! Он проскользнул прямо под ней, одной рукой схватившись за ногу, из-за чего Ева упала. Если бы на Даевине было все его обмундирование, включая гвардейский плащ, стесняющий некоторые движения и делающий носителя больше, прием не удался бы. Даевин, окончив прием, захотел встать и сразу прижать Еву к земле, но она тоже увернулась, прокружившись по полу и встав. Сразу подойдя к мечу, Ева решила сделать выпад, один прямой удар, но, как и у многих противников Даевина, этот удар плохо закончился. Гвардеец легко увернулся и схватил ее руку своей левой, а правой рукой, словно приобняв, посадил ее на скамейку, стоявшую прямо позади него, на которой лежал его меч. Это победа!

– Вот видишь! – он смеется, отпуская Еву, – Я же сказал, выиграю тебя даже с мечом в ножнах.

– Эй, это вышло случайно, вообще-то! – отвечает Ева, расслабив хватку и тело. – Ладно, ты победил.

– Случайностей в нашем мире не бывает. Но да, усадить тебя на свой меч я решил только в самом конце, хи-хи.

Ева встает, Даевин убирает меч и прислоняет к стенке.

– Ты правила этикета дуэли не знаешь?

– А есть правила?

– Пф, – он хмурится от глупости вопроса, – конечно! Нельзя нападать на врага безоружного. Если во время дуэли у врага из рук выпал меч, нужно ждать, пока он его подберет, чтобы продолжить битву. Это же мирные дуэли, а не на смерть с врагом, так что нужно придерживаться правил.

– Ой, кто бы говорил о правилах, – она наклоняется голову влево, ехидно смотря на гвардейца.

– В дуэли я всегда подчиняюсь правилам. Во-первых, это дело чести, а во-вторых, приказ отца, – Даевин делает очень важное лицо. – Я знал многие правила дуэли еще до того, как поступить в гвардейский университет, потому что с детства с папой тренировался драться. Честно говоря, – он наклоняется к ней, – он все еще меня побеждает. Но этом году я выиграю в дуэли.

– В этом году? В смысле?

– Каждый год, начиная с пятнадцатилетнего возраста, мы устраиваем одну серьезную дуэль. Не на смерть, конечно, но надо выкладываться по полной. Проигравший готовится целый год для следующей дуэли. И… так получилось, что я все время выходил проигравшим.

– Ты проигрываешь отцу? – Еву такое заявление удивило. – Сколько ему лет?

– Сорок шесть. Но, несмотря на такой возраст тело его молодое и тренированное, поэтому с легкостью он меня побеждает. Но это лишь до этого года, – он улыбается и скрещивает руки на груди, – я стал сильнее и опытнее в бою.

– Даевин Лоост, который сражался с группами людей, говорит, что его отец все еще сильнее, чем он сам?

– Да, папа не на шутку силен. Его авторитет слишком высок, поэтому я его не смею ослушаться ни в чем.

– А-а, тогда неудивительно, почему Даевин Лоост подчиняется чужому своду правил для дуэли.

– Свод правил не совсем чужой: папа говорил, что наши давние предки участвовали в его создании. Хе-хе, влияние Лоостов сквозь века.

– Так чем будешь дальше заниматься? – спрашивает она, посмотрев на него.

– Дело с пропадающими детьми на мне, буду расследовать, надеюсь, что управлюсь быстро. Как с извращенцами.

– Дело извращенцев, мама рассказывала о них… Помню, до меня один человек в районе Бастиона домогался, но я его укусила за руку и всадила ножик в бедро. Хех, его затем прямо в Бастион и отправили.

– Оу… Как же тесен мир, оказывается, – говорит Даевин в ответ, сжав губы, затем улыбнувшись.

– Ты о чем?

– Когда я расследовал дело об извращенцах, мне сказали, что одного поймали в районе Бастиона. Я подумал, что это очень хороший способ разузнать что-нибудь о мотивах этих извращенцев, но когда пришел в бастион, то – не считая другой проблемы, которая тогда возникла – не смог ничего узнать, потому что мужика того превратили в еле живое тело, полное синяков, ссадин, порезов, даже ожогов.

– Вполне заслуженно, я бы их всех приговорила к смерти, но они вроде перестали с тех пор появляться. Так, получается, ты решил проблему?

– Не я, а скорее мой добродушный друг, но деталей он мне так и не раскрыл. Я просто начал дело, позвав парочку ребят из университета, – сказав это ей, он на секунду остановился. – Насчет заслуженности не знаю, мотивом было то, что администратор борделя, в который они всегда шли, несправедливо поднял цены специально, чтобы бедняки не могли заходить, якобы это мешает статусу заведения, хотя в плане оплаты и уважения к тем женщинам все было отлично. Увидев того мужика, избитого до полусмерти и умоляющего, чтобы его прикончили, я быстро передумал решать вопрос путем агрессии.

– Хм, так этот дом любви принадлежит же частному лицу, так что он вправе сам решать, кого впускать, а кого нет.

– Знаю, но из-за желания одного администратора заведения портилась жизнь других людей, которые с этим даже никак не связаны. Поэтому определенный контроль за этим не помешал бы.

Задумавшись на пару секунд, Ева выдает:

– А ты не думаешь, что причина в другом?

– В смысле? В чем еще может быть причина?

– Сам подумай, – отвечает Ева, приблизившись к нему на скамейке и начиная жестикулировать руками, – какой предприниматель откажется