– От кого? – насторожился Андрон. – Как это от Евстигнея? А разве жив он?

– А кто его знает, – пожимая плечами, сказала Агафья. – Этот солдатик Силантием Звонарёвым назвался. Говорит, будто воевал с Евстигнеем рядышком, покуда их немцы напалмом не пожгли. Евстигней-то помер, сердечный, от ожогов, а этот вот Силантий выкарабкался.

– Ну, привёз он весточку и дальше что? – нахмурился Андрон. – У нас остаться мылится?

– Мылится не мылится, он прямо не сказывал, – ответила Агафья. – Как-то всё вокруг да около калякает. Избу вот в Самаре будто прикупил и жить в ней вместе с родителями собирается.

– Не по нраву пришёлся мне солдатик этот, – проговорил Андрон задумчиво. – Я на него только мельком глянул, а по всему телу мурашки побежали.

– Да и мне он не понравился, – согласилась с ним Агафья. – Ликом ужасен и чёрен душой. Мне Нюрка Крупнова сказывала, будто видела его со скопцом Макаркой Куприяновым толкующим. О чём, она не слышала, но видела, что калякают они полюбовно, будто дружки закадычные.

– А не Прокопий ли, который Силыч, к нам его подослал, чтобы адептов наших баламутить? – предположил Андрон задумчиво. – К ним, к скопцам, люди мало идут, больше к нам тянутся. Вот Прокопия сеё и бесит. Было дело, он уже пытался наших голубей на свой корабль переманить, да что-то хреновато получалось у него.

– А кто же к ним по своей воле пойдёт? – вздохнула Агафья. – У них всё, как у нас, и голоссалии, и радения. Только у нас всё гладенько и благостно, а у них… Мужиков оскопляют, и женщин тоже. А кому хочется себя калечить и скопцом становиться?

– Так-то оно так, но и к ним идут адепты, – возразил Андрон. – А ведь раньше Прокопка на нашем корабле кормчим был, а потом…

– А что потом, – усмехнулась Агафья. – Мы его с корабля выжили, вот он и оскопил сам себя. Общину собрал своих последователей посулами разными и процветает не хуже нашего.

– С калекой этим забинтованным я лично потолкую, – хмуря лоб, сказал Андрон. – И ежели уличу, что он Прокопием к нам подослан, я встречусь с этим барсуком оскоплённым и почище попов консисторских прочищу ему мозги.

– А с Евдохой как поступить велишь? – поинтересовалась Агафья. – Ладно мы её выкрасть до суда успели, а то, глядишь, наговорила бы там чего ни попадя.

Выслушав её, Андрон вышел из-за стола и с задумчивым видом прогулялся по горнице.

– Где сейчас эта голубка с мозгами порочными? – спросил он, останавливаясь.

– Баню топить её отправила, бесстыдницу, – ответила Агафья. – От греха подальше.

– Сюда её пусть приведут, – недобро улыбнувшись, распорядился Андрон. – А потом ко мне в баню пущай её доставят. Я с ней там потолкую и прочищу мозги.

Вернувшись за стол, он вопросительно посмотрел на Агафью.

– А теперь расскажи мне всё про Евдоху, чего я не знаю, – сказал он. – С того места начинай, когда нас с ней жандармы в телегу усадили и из Зубчаниновки увезли.

– А чего рассказывать-то, – вздохнула Агафья, поправляя на голове платок. – Мы её сами только-только увидели…

– Тогда расскажи, как нашли её, как вернули, и… – Он расправил плечи и сжал кулаки. – Всё, всё, что за моё отсутствие случилось, тоже рассказывай. Я должен знать всё о корабле своём.

* * *

Сразу после заседания комиссии архиерей, консисторский дьяк Василий и иерей Георгий с унылыми лицами сидели за столом. Они прекрасно понимали, что надо обсудить случившееся, но никто не желал первым начать тягостный разговор.

– Как же так, – вздохнул дьяк. – Как же так? Ведь всё сводилось к тому, что греметь Андрону кандалами лет пять на какой-нибудь далёкой сибирской каторге.

– Или в монастыре на Соловках каяться в грехах и познавать божью истину, – вторя ему, добавил иерей.

– Всё так бы и было, если бы… – архирей, сделав паузу, перекрестился и продолжил: – Если бы мне не позвонили из Синода и строго-настрого не наказали прекратить все действия против этого антихриста Андрона.

– Надо же, в столице у этого прохиндея заступники нашлись, – ухмыльнулся дьяк. – Кто бы мог подумать?

– Должно быть, очень влиятельный человек за Андрона вступился, – вздохнул иерей. – Аж гадко на душе становится от мысли, что сам синодский прокурор за какого-то сектанта вступился.

– Прав ты, тысячу раз прав, – согласился с ним дьяк. – Конечно, обер-прокурор Синода по своей инициативе не стал бы встревать за богоотступника Андрона… Старец хлыстов – мизерная букашка для него.

– И Святейший Правительствующий Синода лично позвонил мне, – сказал задумчиво архирей. – По всему видно, что кто-то принял активнейшее участие в судьбе Андрона.

– А нечего нам рядить-гадать, это Распутин помог ему, – в сердцах высказал своё мнение дьяк. – Кто у нас глава Русской православной церкви? Правильно, царь! Но там, в столице, есть ещё «царь над царём». Да-да, я говорю о Распутине. Только он мог так всколыхнуть верхушку Синода! К тому же земля слухом полнится, что Гришка и сам тайный христовер!

– Как бы то ни было, но что сделано, то сделано, – вздохнул архирей. – Слово моё таково будет: строго-настрого запрещаю теребить хлыстов и скопцов тоже. Теперь будем не делом, а словом христоверскую ересь в епархии искоренять.

– А как? – удивился иерей. – Мы и так с паствой всячески работаем. Греховность и непотребность сект по полочкам в их головы раскладываем.

– Значит, недостаточно доходчиво людям цели православия разъясняете, раз они и в храм Божий ходят и на радения к хлыстам и скопцам идут, – строго глянув на дьяка, перевёл взгляд на иерея архирей. – Люди твёрдо уверовать должны, что истинный Бог един, а вера православная самая истинная!

– Я себя как оплеванный чувствую, – как только замолчал архирей, уныло заговорил дьяк. – Освобождение Андрона может сильно ударить по устоям веры православной. Что на деле получается: грешник и сектант вроде как прав, а мы «гонители» и «притеснители»?

– Я разговаривал с Андроном, он далеко не глупый человек и умеет расположить к себе любого простодушного мирянина, – вставил своё слово иерей. – После всего случившегося ещё больше простых людей его Христом живым считать будут и в секту потянутся.

– Как бы то ни было, до поры до времени нам придётся бездействовать и терпеть, – продолжил настаивать архиерей. – Гришка Распутин сегодня при дворе царском вольготничает, а завтра… Его могут выставить вон из дворца как пса шелудивого.

– Так как же нам терпеть и бездействовать, пока Гришка при дворе верховодит? – поинтересовался дьяк.

– Думать надо как, – вздохнул архиерей. – Но перво-наперво за паству бороться надо, за умы людские. Изучайте опыт других епархий, где успешно с сектантством борются,