Земля закачалась под ногами. Она смотрела на него.

– Что? – Не предлагает же он бросить тут Джейка?

Витор не ответил, и от этого молчания Виржини почувствовала себя идиоткой. Конечно, нет.

Как ей в голову могло такое прийти?

Послышался хруст, и Виржини посмотрела туда, откуда раздался звук, благодарная, что может ускользнуть от пристального взгляда Витора. Вверх по стволу пальмы медленно карабкался кокосовый краб, нащупывая путь вытянутой клешней, постукивая ею по стволу, как слепой постукивает тростью. Вся эта броня – прочный панцирь, огромные клешни-булавы, острые зубцы на ходильных ногах, – и все же он так уязвим. Достаточно одного меткого удара мачете.

– Виржини, – сказал Витор, – как ты считаешь, почему я день за днем торчу здесь, в месте, где ничего нет? Я здесь из-за тебя. Я жду тебя. Я думал, ты это понимаешь. Я думал…

Краб был уже на высоте плеч, он осторожно поочередно переставлял ноги, будто осознавая опасность. И все же продолжал карабкаться к кокосам, до которых она дотянуться не сумела.

Виржини повернулась к Витору. Как она относится к этому мужчине на самом деле? Что чувствует к нему, если быть с собой по-настоящему честной? Несколько раз она ощущала его флюиды, она сознавала это, но списывала их легкий флирт на дружескую игривость. Но для Витора это, выходит, значило куда больше. Но хотела ли она все это время, чтобы флирт был чем-то бо́льшим?

– Витор… – произнесла она, и, услышав сочувствие в ее голосе, он отвел взгляд и кивнул, словно уже знал, каким будет ее ответ.

Рубашка его трепетала, надувалась парусом.

Виржини с удивлением смотрела, как надувается и опадает ткань, и внезапно поняла. Бриз. Перевела взгляд на море: не облака ли это на горизонте? Неужели идет муссон? Нет, еще рано. Это не могут быть облака. Просто отражается риф. Или мираж.

Она потерла глаза. Она так устала, что не могла сосредоточиться, вникнуть в сказанное им.

– А как же Тереза?

– А что Тереза? – сказал он, тоже глядя на океан. – Я же сказал, она уплыла с Роли.

– И Джейк…

Он фыркнул:

– Ты ведь понимаешь, что Джейк никогда не отремонтирует ваш двигатель? Что он потерян?

Перемена в его голосе поразила.

– Потерян?..

– Это… Как там у англичан? Гиблое дело.

– Он говорит, что может его починить. – Виржини сознавала, что в голосе нет и следа убежденности.

– Не сомневаюсь. – Склонив голову, Витор внимательно глядел на нее. – И ты в это веришь?

Виржини хотелось вступиться за Джейка, но к горлу подступил ком.

– Ты веришь, что он тебя не подведет? Он взрослый мальчишка, который отчаянно хочет быть мужчиной, таким, как Пит, как Роли, строителем, охотником, добытчиком. Но он не умеет ловить рыбу, боится воды, он не может позаботиться о своей жене.

Пальцы нащупали обручальное кольцо. За последние дни оно стало ей велико и болталось.

– Но все это чушь, глупая детская мечта, как у Пиноккио. Настоящий мужчина знает, как получить то, что ему нужно, чего он хочет, он заботится о любимой женщине. Если действительно любит ее.

Виржини сдвинула кольцо.

– Конечно, он меня любит.

Витор помолчал, глядя на нее.

– Ты уверена? Он тебя предал. Поставил под угрозу твою жизнь. Он…

– Что? Что именно он сделал? Кроме того, что старался изо всех сил?

– Спроси у него. Спроси о Терезе. Спроси, что произошло на пляже той ночью, когда он напился, а я отвез тебя на вашу яхту.

Реальность исчезла. Мир исчез. Как тогда на «Ласточке», когда она осознала…

И тут же все вернулось. Тереза и Джейк? Ложь. Джейк никогда бы… Витор лжет, чтобы добиться своего.

– Я тебе не верю.

Он сухо рассмеялся, и она услышала смех своего отца, смех Тома.

– Верь во что хочешь.

Она ударила его. Сильно, по щеке.

А потом побежала к своей шлюпке, поволокла по песку в воду, чтобы уплыть отсюда, уплыть с Амаранте, уплыть от Витора, уплыть от его слов.

30

Джейк был в салоне, но не там, где она надеялась, – не в двигательном отсеке, не занимался с мотором. Инструменты были разбросаны по всей яхте, а сам он безучастно лежал на диване, спустив ноги на пол и прикрыв глаза ладонью.

Виржини подскочила к нему, принялась трясти.

– Вставай, вставай, вставай! – шипела она, ей было все равно, спит он или нет.

Она с силой дернула его за руку, заставляя сесть, Джейк не сопротивлялся, но тело было вялым, обмякшим.

– Что ты делаешь?! – выкрикнула она.

– Ничего, – пробормотал он.

– Оно и видно! – Виржини задыхалась от ярости. – Как ты смеешь? Как ты смеешь! Я весь день провела на острове, искала воду, пыталась помочь нам. И надеялась, что ты тут занимаешься делом. Я думала, что ты… – Она не находила слов.

Сказанное Витором будто взорвалось у нее в голове: Джейк подведет ее, у него ничего не получится, за все это время он так и не продвинулся с двигателем. А сейчас, похоже, окончательно сдался.

Внезапно гнев улегся. Виржини оглядела салон. Под штурманским столом лежали шлепанцы, которые не надевали уже несколько недель. Они купили их в свой первый отпуск в Греции – не сговариваясь, выбрали одинаковые пары в разных магазинах, Виржини тогда восприняла это как доказательство того, насколько они с Джейком совпадают. Странно, что, несмотря на царящий повсюду хаос, два пары шлепанцев стояли аккуратным рядком. Теперь ей казалось абсурдным их сходство, намекавшее на то, что их владельцы всегда и во всем согласны друг с дружкой, что жизнь их – образец упорядоченности.

Когда они лежали в спальне в Лимингтоне, сплетя пальцы, и планировали это приключение, ей и в голову не могло прийти, что все закончится их разрывом. Они обсуждали, как здорово путешествовать по миру на собственной яхте. Как станут хозяевами своей вселенной, вольными делать что хотят и когда хотят. Разве есть что-то лучше? Но путешествие привело лишь к тому, что они заперли себя в этой придуманной реальности, загнали себя в западню на краю мира, на этом ужасном острове, с которого непонятно, как вырваться.

Она внимательно посмотрела на Джейка – его взгляд был устремлен в пол, тело все в той же вялой неподвижности. На полке позади него стояла их свадебная фотография. Нахлынули воспоминания. Радость, признания в любви, обеты, которые они дали друг другу, верность, в которой она поклялась. В горе и в радости. В болезни и в здравии. Возможно, это вовсе не лень и не слабость, а депрессия. Возможно, она слишком