– Мы… Я думал, это просто дурацкое суеверие. Сигуатеру ведь можно подхватить от любой рифовой рыбы…

– Дурацкое? – Пит побагровел и двинулся к ним, огромный в крошечном кокпите. – Зачем ты так рисковал?

Джейк поднял руки.

– Есть кое-что еще. – Виржини встала.

– Что?

Она сама скажет Питу. Джейк уже выступил козлом отпущения, взяв на себя ее решение отправиться к дальнему рифу, она не позволит ему взять на себя всю вину.

– Астма Стеллы… астма делает ее особенно уязвимой.

Пит бесконечно долго смотрел ей в глаза, затем рухнул на сиденье. Виржини опустилась на колени рядом с ним.

– Послушай, это не значит, что Стелла… – Она не смогла закончить фразу. – Стелла сильная, она справится.

Голова Пита была низка опущена, лицо обращено в сторону от нее, к крыше каюты, где лежала Стелла. Он покачал головой.

– Но в руководстве написано, что для людей с респираторными заболеваниями риск значительно возрастает. Так что нам нужно отвезти ее в больницу. Ближе всего Шри-Ланка.

Не так уж и близко – шестьсот миль, а с учетом течений «Ласточка», вероятно, сможет проделывать только сто – сто двадцать миль в сутки. Виржини не понимала, как ей удается сохранять голос ровным, будничным, когда в голове визжало: Пять дней пути, пять дней. Другого выхода нет – они должны отплыть прямо сейчас и молиться, чтобы вовремя доставить Стеллу на большую землю. Наверняка в Шри-Ланке хорошие больницы, у врачей есть опыт в таких вещах. Она тронула Пита за руку. От ее прикосновения он вскочил и слетел по трапу, разом перемахнув через все ступеньки. Он понял.

Виржини повернулась к Джейку:

– Можешь вернуться на «Путеводную звезду» и привезти мне сумку с одеждой и паспорт?

– Что? Зачем?

– Пит не может одновременно управлять яхтой и ухаживать за Стеллой. Я должна поплыть с ним.

– На Шри-Ланку? Как ты сюда вернешься?

– Не знаю. Что-нибудь придумаю.

Виржини заглянула в люк. Обхватила себя руками. Это она заставила Джейка отправиться на рыбалку. Это она отвезла их к дальнему рифу. Стелла взяла себе ту рыбу, чтобы сделать ей приятное. Она должна что-то сделать, чтобы помочь все исправить.

– Пожалуйста.

Пит взбежал по трапу и, отпихнув Джейка, кинулся к панели двигателя. «Ласточка» тотчас же ожила.

– Я сам с ними поплыву, – громко сказал Джейк, перекрывая голосом шум. – Она отравилась моей рыбой. Я могу вести яхту, пока Пит будет за ней ухаживать.

– Ты не можешь и знаешь, что не можешь, – сказала она, когда Пит снова протолкнулся мимо них, чтобы спуститься вниз. – Тебе нужно починить двигатель. Ты должен остаться здесь. Значит, плыть надо мне. – Виржини видела по его лицу, что он отчаянно ищет возражения. Но она должна это сделать. – Джейк, пожалуйста. – Она пристально смотрела ему в глаза.

Он вытер рот, и Виржини восприняла это как согласие.

Пит вернулся с пультом управления якорной лебедкой и направился на нос. Один он не справится. Это безумие. Она побежала за ним.

– Я поплыву с тобой. – Она схватила его за плечо.

– Нет. – Он стряхнул ее руку и зашагал дальше.

– Пит…

– Я сказал – нет! – Голос сорвался на крик. – И я имею в виду «нет». Вы оба сделали более чем достаточно. – Пит бросал слова через плечо, и она замерла, увидев ярость на его лице.

Виржини повернулась и побежала мимо Джейка вниз по трапу внутрь яхты. Ничто не заставит ее бросить Стеллу. Питу придется вышвырнуть ее за борт. Она сама сказала ему: Стелла сильная, Стелла справится. Стелла выживет. Они доберутся до больницы, и все будет хорошо. Он увидит. Все будет хорошо.

Внизу было темно, и шум несся с двух сторон: сзади ревел двигатель, спереди цепь прогремела через лебедку и с лязгом легла в ящик, когда Пит поднял якорь. Грохот ошеломлял, и на полпути через салон Виржини пошатнулась. Ухватилась за стойку, алюминий приятно холодил, и она прижалась к металлу лбом. Пару раз глубоко вдохнув, подняла голову и посмотрела через дверной проем в каюту.

Все померкло.

29

После они долго спорили с Питом, что делать с ней, с ее телом. Он хотел отвезти Стеллу домой, но Джейк как можно деликатнее указал, что это невозможно. По его выражению, «Ласточка» для этого «не приспособлена». В конце концов Пит сам вырыл могилу, отнес Стеллу туда, засыпал. Он запретил кому-либо ступать на Амаранте, пока он копает, но Виржини весь день дежурила в своем кокпите, вглядываясь в кромку джунглей так пристально, что берег расплывался. Она знала, что никогда не забудет, как Пит, опустив голову и тяжело ступая, вышел из джунглей на пляж с лопатой в руке.

На следующее утро, когда она проснулась, «Ласточки» не было. И «Ариэля».

– Они уплыли с первыми лучами солнца, – сказал ей Витор. – Роли забрал Терезу.

То, что Роли уедет, было очевидно. И, к своему стыду, в глубине души Виржини испытала облегчение. Она сомневалась, что после смерти Стеллы смогла бы встретиться с ним лицом к лицу, выдержать упрек в его глазах. Конечно, он имел полное право ее винить. Он же четко разъяснил правила.

До нее с опозданием дошло, что Витор сказал «они». Значит, Гас жив. Слабое утешение, но спасибо и на этом. И Тереза тоже уплыла. Должно быть, ссора была серьезной, если до такого дошло.

Витор ответил прежде, чем она успела спросить.

– Она давно хотела уехать.

– Ты в порядке?

Он отвел глаза.

– У нас не ладилось. И она вправе на собственный выбор. Ты сама видела, они с Роли сдружились. Я сказал ей: «Уезжай, если хочешь». Она так и поступила, собрала чемоданы и уехала. – Витор держался до странности невозмутимо, но, возможно, он еще не до конца осознал, что произошло.

В каком-то смысле Виржини могла понять эту его вялую реакцию, у нее самой не было сил расстраиваться из-за того, что никто не попрощался, что они молча уплыли на рассвете. Ничего иного она и не заслужила. Сначала лодок было четыре, теперь осталось две.

Время тянулось медленно, словно патока, и вязкие, нескончаемые часы давили так, будто это не Стеллу, а ее засыпали землей. По ночам, в провалах сна, в сухой, растрескавшейся почве острова была похоронена она, а не Стелла, это она рыла пальцами землю, чтобы дотянуться до костлявых рук других узников этого острова.

Но в других снах она уплывала прочь, прочь, прочь – к далекой тонкой синей линии. С ней не было ни Стеллы, ни Пита, ни даже Джейка, она была совсем