не домой, а к развалинам тюрьмы. Саундтрек, который она слышала в первую ночь здесь – сверчки, древесные лягушки, волны на пляже, – казался поставленным кем-то на нескончаемый повтор. Наверное, любой, кто побывал на Амаранте пятьдесят, сто, тысячу лет назад, слышал в точности то же самое. Выйдя на поляну, Виржини двинулась к четвертой постройке. Время на острове вело себя странно, оно будто собиралось гармошкой – в какие-то моменты, как сейчас, сжималось, в другие растягивалось. День казался месяцем, мгновение заключало в себе вечность.

Она остановилась у могил. В них не было ничего зловещего, ночной воздух неподвижен, спокоен, лунный свет заливал открытое пространство. Ей стало жарко, она достала из сумки кокосовую воду.

Иногда она ощущала себя школьницей. Как пролетело десять лет? Господи, не десять – тринадцать. Как это вообще возможно? Допила воду, сунула пустую бутылку обратно в сумку. Чувствовали ли каторжане то же самое? Казалось ли им, что еще вчера они были дома, со своими семьями, или пребывание здесь растянуло время, проложило пропасть между прошлым и настоящим? Достав кокосовую миску, Виржини постояла, разглядывая ее в серебристом лунном свете, который придавал вырезанным фигуркам рельефность, черепаха словно ползла вслед за лунным лучом в океан. Место этой миске здесь, а не в музее. Она наклонилась и положила миску на ближайшую могилу, сознавая, что поступок странный, но это было все, что она могла сделать.

Вернувшись на пляж, Виржини нашла только затухающий костер. Все куда-то подевались. Она ужасно устала и хотела вернуться домой, но Джейк исчез. Она побрела к лодкам – может, он ждет ее там. На воде покачивались только их шлюпка и тендер Витора.

Витор стоял по щиколотку в воде, выкапывая якорь.

– Ты как?

– Не знаешь, куда подевался Джейк?

Он пожал плечами.

– Хочешь, я тебя подброшу?

– Я должна его найти.

Она вернулась к кострищу. Оглянулась на Витора, он смотрел ей вслед.

– Я же как раз собирался на «Санта-Марию».

Джейк как сквозь землю провалился. Наверное, отсыпается после рома под какой-нибудь пальмой. Если она позволит Витору подвезти ее, Джейк сможет вернуться на «Путеводную звезду» и один, когда проснется и протрезвеет.

– Ну тогда ладно. Спасибо. – Она зашла в воду по колено, прежде чем ей пришло в голову спросить, где Тереза.

Витор отвернулся, подтягивая тендер за швартов поближе к ним, на мелководье.

– Ее забрал Роли.

Должно быть, так и есть, шлюпки Роли не видно. Наверное, после ссоры Терезе тоже захотелось поскорее оказаться у себя.

Они плыли молча, бухта была угольно-серой, отражение луны почти не морщилось на водной ряби. На полпути Витор сбросил скорость, переключил двигатель на холостой ход и предложил ей выпить по стаканчику на ночь на «Санта-Марии».

– В последнее время ты сама не своя. Сегодняшний вечер должен был стать праздником. А Джейк… – Он не договорил.

Она поблагодарила, но отказалась и попросила отвезти ее к яхте.

– Просто мне нужно побыть одной.

Во сколько вернулся Джейк, она не знала. Ее разбудила вибрация винта шлюпки, а услышав, как он топает по палубе, Виржини затаила дыхание. Придет ли он к ней в каюту? Ее пульс участился, но тут раздался глухой стук – Джейк спрыгнул через форлюк на диван в салоне, а потом наступила тишина. Виржини еще долго лежала без сна, глядя на звезды.

27

Ее разбудил отчаянный стук. Каюту заливал свет, часы на стене показывали девятый час. Снаружи мужской голос – она узнала Пита – звал ее по имени. Прежде чем она успела вылезти из постели и пройти через камбуз, он уже поднялся на борт и спрыгнул в сходной люк, трап в котором был по-прежнему разобран. Пит выглядел как безумец, дико озирался, движения дерганые.

– Стелла… – Он сорвал с головы бейсболку, снова нахлобучил.

Сердце у Виржини упало.

– Что с ней? Что случилось?

Пит оглянулся на Джейка, который спал на диване у бакборта, упершись ногами в штурманский стол.

– Ей плохо. Рвота, голова раскалывается, озноб, но это не похмелье. Она ничего не может удержать в себе, даже воду, ее тут же выворачивает. – Он снова сдернул бейсболку, затеребил козырек. – Я перепробовал все что мог, я никогда не видел ее в таком состоянии.

Он был сам не свой от паники.

– Я сейчас.

Виржини подтащила трап, закрепила. С дивана донесся стон. Джейк заворочался, приподнялся на локтях и сел, источая алкогольные пары. Треугольник солнечного света прыгал по его обгоревшему плечу от легких колебаний яхты.

Джейк потер лицо:

– Что происходит?

– Стелла заболела. – Виржини постаралась сдержать раздражение. Не при Пите, не сейчас. – Я посмотрю, не смогу ли помочь.

– Подожди. – Он, пошатнувшись, встал. – Я тебя отвезу.

– Я с Питом. – Она толкнула его ладонью обратно на диван.

Ему не удастся так легко загладить свою вину. Она хотела поговорить с ним, как следует поговорить, но с этим придется подождать.

– Приезжай, когда протрезвеешь.

Виржини кивнула Питу, и они поднялись на палубу.

Первым признаком того, что дело плохо, был салон «Ласточки». Все выглядело так, будто здесь поорудовали грабители: дверцы шкафчиков нараспашку, подушки сорваны с диванов, открывая пасти ящиков для хранения. На штурманском столе валялись бинты, упаковки таблеток и руководства по оказанию первой помощи.

Пит провел ее в маленькую носовую каюту. Стелла лежала поперек кровати, завернувшись в белую простыню, волосы свалялись от пота. Пит прав, на похмелье это не похоже. Стелла выпростала руку и яростно почесала предплечье, оставив на коже белые царапины, которые тут же налились кровью. От стоящего на полу рядом с кроватью ведра несло вонью рвоты.

– Стелла, – позвала Виржини и, обойдя ведро, потянулась к подруге.

Кожа у Стеллы была серой, влажной, при прикосновении Стелла дернулась и обхватила себя, словно пытаясь согреться.

– Давно она такая? – встревоженно спросила Виржини у Пита.

– Началось посреди ночи. Она пожаловалась на слабость и головокружение, а потом ее начало рвать. Ее всю трясло.

– А воду пила?

Пит кивнул:

– Немного. Но ее сразу начало выворачивать, а теперь она меня отталкивает, говорит, что ее стошнит. Я не знаю, что делать. – Он швырнул бейсболку на диван.

Виржини знала только азы первой помощи, но даже ей было ясно, что в таком жарком климате обезвоживание очень опасно. Она протиснулась мимо Пита к штурманскому столу, перерыла аптечку и нашла регидратационный порошок. Бумажный пакетик хрустнул в пальцах, Виржини перевернула его и увидела, что срок годности давно истек. Снова перетряхнула аптечку, но ничего другого не нашлось. Придется обойтись этим.

– Вскипяти чайник, – велела она Питу. – Поставь чашку с водой в морозильник, чтобы побыстрее остыла,