удалось сбежать от «Бин! Бин!» пока я не согласился продемонстрировать свои скромные способности вождения велосипеда, двигаясь взад-вперед по пригодному участку главной улицы. Население в восторге. Солидные старые турки одобрительно похлопывают меня по спине, и владелец механы справедливо ведет меня и велосипед в свое заведение. Этот человек совершенно сбит с толку мастикой, что делает его склонным к тирании и назойливости. Несколько раз в течение часа, пока я жду, когда непрекращающаяся гроза и дождь утихнут, он безоговорочно выгоняет как гражданских, так и военных из двора механы, но толпа всегда возвращается обратно менее чем за две минуты. Немного спустя, обедая, я выглянул в окно и обнаружил, что велосипед исчез. Спеша вниз, я встречаю пьяного хозяина и еще одного человека, который с тревожной неустойчивостью поднимается по крутой лестнице, неся машину между ними в комнату наверху, где у людей не будет возможности ее увидеть. Через две минуты та же причуда и склонность к капризам побуждает его вежливо убрать мясное блюдо передо мной, и с манерами шоумена он мягко ведет меня подальше от стола и просит меня снова ехать на благо той самой толпы, которая у него была, но с тех пор две минуты как он отказал им в привилегии даже смотреть на велосипед. Нет ничего более естественного, чем отказаться ездить в таких условиях. Но толпа выглядит настолько удовлетворенной внезапным и необъяснимым изменением в поведении владельца, что я считаю целесообразным сделать еще один короткий круг, чтобы мне позволили наконец спокойно доесть мой обед. Кроме того, благорозумнее проглотить такие маленькие неприятности, в безопасной фазе.

Мой маршрут на сегодня - продолжение заброшенной дороги, покрытой сорняками, камнями, которую я, однако, нахожу приемлемой, тем более, что обычная дорога, которая идёт рядом, представляет из себя сплошную грязь. Несмотря на его долгое заброшенное состояние, иногда встречаются отрезки, которые можно преодолеть, но все мосты и водопропускные трубы разрушены, и добродетельный пастух, недалеко от Хафсы, с соседнего холма наблюдающий, как я еду по длинному склону к одному из открытых водотоков, хрипло кричит и активно жестикулирует, пытаясь привлечь мое внимание к предстоящей опасности. Вскоре после этого я стал невольной причиной того, ка два маленьких вьючных мулов, сильно обремененных товарами, пытались вырваться от погонщика, который идет сзади. Одному из них действительно удается сбежать, и, хотя его поклажа слишком тяжелая, чтобы допустить бег на любой скорости, он неуклюже скачет по волнистым равнинам, словно не понимая в своем ли он уме, действует ли он благоразумно или нет. Но его компаньону по вьючному делу повезло меньше, так как он упал в овраг, пытаясь подняться под своей тяжелой поклажей, он лихорадочно машет копытами в воздухе. Я остановился, чтобы помочь погонщику снова поставить рухнувшего мула на ноги, этот человек потребовал возмещения ущерба за аварию. По крайней мере, я так могу судить по частоте слова "меджед", как он сердито, и с сожалением указывает на грязную поклажу и несчастное, но вместе с тем вызывающее смех, состояние мула. Однако, я совершенно не вижу какой-либо разумной связи между ни чем не вызванной неуклюжестью его мулов и содержимым моего бумажника, тем более что я ехал по старой, пустынной и разрушенной дороге Султана, в то время как он и его мулы шли по отличная грунтовой дороге рядом. Поскольку его, кажется, гораздо больше беспокоит получение от меня денежного удовлетворения, а не спасение мула из его перевернутого положения, я чувствую себя совершенно оправданным. Несколько раз указав на свою готовность помочь ему, я оставляю его и продолжаю путь.

Адрианопольские равнины - это тоскливые просторы волнистой пастбищной земли, пересекаемой небольшими отвалами и прилегающими к ним обрабатываемыми участками. Вдоль этого маршрута совершенно нет деревьев, и деревни, которые появляются с интервалами в восемь или десять миль, представляют собой бесформенные скопления грязи и соломенных хижин, из середины которых поднимается сужающийся минарет маленькой мечети. Этот минарет, конечно, является первым признаком деревни на расстоянии. Между Адрианополем и Эски Баба (на самом деле, Бабаэски), городом, в который я попадаю на ночь, три деревни. В одной из который я подхожу к турецкому частному дому, чтобы выпить воды, и удивляюсь женщинам с открытыми лицами. Увидев моё лицо, выглядывающее в дверной проем, они все не произнося не слова начинают кричать и метнулись, как испуганные олени, в соседнюю комнату. Когда мужчины появляются, чтобы увидеть, что случилось, они не проявляют никаких признаков негодования по поводу моего внезапного вторжения, но один из них следует за женщинами в комнату, и громкие, злые слова, кажется, указывают на то, что их жестоко ругают за то, что они были застигнуты таким образом. Это не мешает женщинам появиться уже в следующую минуту, однако, с лицами, скрытыми традиционной паранджой, и через единственное допустимое отверстие, удовлетворить своё женское любопытство, критически обозревая меня и мою странную машину. Четверо мужчин следуют за мной на лошадях из этой деревни, по-видимому, чтобы посмотреть, как я использую машину. По крайней мере, я не могу по другому объяснить их неприятно пристальное внимание. Слишком близко, поскольку они держат носы своих лошадей почти у меня за спиной, несмотря на то, что те непрерывно отфыркиваются. Когда я останавливаюсь, они делают то же самое, и когда я начинаю движение снова, они сознательно следуют за мной, слишком близко, чтобы я мог чувствовать себя комфортно. Все они, четверо, грубоватые крестьяне, и их цель совершенно не оправдана, если только они не делают это ради «чисто упрямства» или, возможно, с какой-то смутной идеей спровоцировать меня сделать что-то, что может оправдать их нападение и ограбление меня. Дорога достаточно пустынная, чтобы привлечь чье-то внимание. Если они следуют за мной только для того, чтобы увидеть, что я делаю с велосипедом, они бы уже вернулись, они уже всё увидели, что могли, так как я не делаю ничего, кроме как качусь на велосипеде и время от времени соскребаю грязь. Примерно через две мили, без моего в том участия, они оставили свой предмет преследования. Во второй половине дня проходят несколько ливней, и пройденное расстояние было коротким и неудовлетворительным, когда незадолго до темноты я прибыл в Эски Баба, где я был приятно удивлен, обнаружив механу, владельцем которой оказался вполне разумный человек. С тех пор, как я въехал в Турцию, разумных спокойных людей я встречал невероятно мало, большинство из них выглядели самыми неистовыми и упрямыми. После велосипеда, турков этих деревень, кажется, больше всего заботит есть ли у меня паспорт. Когда