«Тут — простой механизм, открываться будет вручную,» — Гедимин запустил руку в контейнер с мелким крепежом, подбирая нужное. «Главное — зафиксировать. Как можно плотнее, никаких просветов.»

Стержни, все шестнадцать, тускло светили из-под защитного поля; Гедимин извлёк их на время работы, разделив по четыре, — лишний риск был ни к чему. Реакторная капсула немного сузилась, но при этом растянулась в длину, активная зона съехала ближе к соплу и встала почти вплотную с накопителем плазмы.

«Всё-таки удобное вещество — ирренций,» — думал Гедимин, разглядывая вскрытую полость. На её дне он уже закрепил фиксаторы — и для миниатюрных «твэлов», и для облучаемых образцов. Снова пришлось отковырять пластину от скафандра — в этот раз серебристую, из флии; другой источник экранирующих материалов найти так и не удалось. «Твэлы друг от друга ставь — хоть за километр, никаких тебе замедлителей, а реакция идёт. Реактор размером с кулак… да, жаль, Конар этого не увидит. Ему бы понравилось.»

Передатчик громко задребезжал. Гедимин досадливо сощурился — время, отведённое на работу, подошло к концу. Тяжело поднявшись из-за стола, прикрытого до завтра защитным полем, он прислушался к ощущениям. Спина «молчала» — видимо, такая нагрузка для размякших мышц уже стала привычной.

«Ещё несколько минут?» — сармат с тоской посмотрел на незакреплённые лючки — и развернулся к выходу. «Ничего. Завтра доделаю. С этой работой меня не торопят. О ней и не знает-то никто…»

К ирренцию он сегодня не прикасался, но по привычке тщательно намазал перчатки раствором меи и ждал положенные десять минут, пока пройдёт реакция. Раствор остался светлым — радионуклидов на обшивке не было.

«Дольше моюсь, чем работаю,» — поморщился он, вытирая остатки красноватой жижи. «Завтра надо увеличить смену на четверть часа. Спина уже привыкла, выдержит.»

Он закрыл лабораторию и вышел в тёмный коридор, зажигая наручный фонарь. Привстал на пальцах, дотянулся до вбитых в стену скоб и повис на руках, чувствуя, как растягиваются два плотных мышечных гребня вдоль позвоночника. «Снимут корсет — пойду на развалины. Давно не разминался. Небось, уже на потолок не запрыгну. А реактор к тому времени доделаю, там уже немного осталось. Теперь дело за облучаемым материалом…»

29 марта 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Через неделю — на перевязку, — сказал сармат-медик, шагнув в сторону, и повернулся к стерилизатору. — А, ну да. Эа-мутация не выявлена. Всегда мне нравилась эта формулировка. Есть ли, нет ли, — «не выявлено», и точка.

Гедимин молча поднялся с койки и влез в куртку. Шутить про эа-мутацию ему не хотелось.

— Фиксаторы уберут? — мрачно спросил он, укладываясь в «расстёгнутый» скафандр. В медчасти как не было стапелей для тяжёлой брони, так и не появилось, как ни предлагал Гедимин найти время и забить в стену две-три пары штырей.

— Сказал же — через неделю, — отмахнулся медик, выглядывая в коридор. — Ты что, последний? Беги к своим, пока опоздание не записали…

…Вепуат, завидев Гедимина в дверях, спрыгнул со стола, приветственно помахал ладонью и залез обратно, положив себе на колени дрон со вскрытым корпусом. Ремонтник машинально заглянул внутрь, не нашёл ничего, требующего вмешательства, и аккуратно отодвинул Вепуата от оружейной стойки. Миниатюрное табло на прикладе сфалта горело ровно, цифры не прыгали, — стержни были внутри, «светили» по мере возможностей, но о цепной реакции речи не шло. Гедимин покосился на Вепуата — тот наблюдал за манипуляциями со сфалтом с интересом, но за дозиметр не хватался и ни о чём не спрашивал. «Всё-таки экраны работают. Хорошо. Не хотелось бы ходить и фонить.»

— Тяжёлая у тебя пушка, — заметил Скегги, на секунду отвернувшись от телекомпа с какими-то таблицами. — И с каждым днём всё тяжелее.

Гедимин досадливо сощурился — привлекать внимание к сфалту он не хотел.

— Дорабатываю, — отозвался он. — Наращиваю мощность. Трогать не надо. Мало ли…

Скегги понимающе кивнул и едва заметно усмехнулся.

— Пытливый ум… Ладно, мощность — это важно.

«Фокусирующий луч,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «Собрать всё излучение в одной точке. Мощности сразу добавится. Надо будет попробовать… потом, когда спина заживёт.»

— Новое из Мианы, — чуть повысил голос Ренгер, поднимаясь из-за стола, и все разом повернулись к нему. Скегги схватился за передатчик — экран зажёгся с небольшим запозданием — быстро что-то прочитал, шумно выдохнул и опустился в кресло.

— Зачтёшь?

«Ничего срочного,» — понял Гедимин по его лицу. «Ещё одно предупреждение о чёрных кристаллах? До нас они, похоже, не долетели.»

— «Внимание! Повышенная готовность! Всем службам надзора и ликвидации», — начал зачитывать Ренгер; его в послании что-то насторожило, и он не спешил садиться. — «Может быть замечена женщина Homo sapiens указанной внешности…»

Он на пару секунд включил голограмму, и сарматы с недоумением уставились на фоторобот. «Самка,» — только и смог отметить Гедимин. «Волосы жёлтые… или белые? Нет, скорее жёлтые. Странный оттенок. Но красителей у „макак“ много…»

— «Её имя Лойя Кэнт, но может быть названо любое другое», — продолжал Ренгер, погасив голограмму. — «Бывает обычно со спутником. Мужчина Homo sapiens одного с ней роста, бледнокожий, без волос на лице и теле. Не называет своего имени, но спутница именует его „Кью“, и так же обозначает себя в документах…» Да, тут литера «кью».

«Точно. Как обозначение кьюгена на дозиметре,» — Гедимин покосился на прибор. «Без волос на лице, бледный… Сармат? Сулис?»

— «У Лойи Кэнт в поведении нет заметных странностей. Есть у её спутника: жалобы на холод вне зависимости от температуры среды, повышенный интерес к источникам энергии, стремление к ним приблизиться. Могут быть замечены рядом с энергостанцией. Внимание! Не допускать их проникновения на территорию, не прикасаться к ним и не позволять прикоснуться. Немедленно сообщить на контролирующую станцию!»

Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Что там ещё? — Вепуат, незаметно подобравшись к Ренгеру, заглянул в передатчик. Биолог недовольно сощурился.

— Больше ничего. Приметы все запомнили? Вдруг объявится…

Скегги покачал головой.