Наконец пиявка нашла нужное место, присосалась к коже и мгновенно замерла, когда первый вкус крови увенчал ее исступленные поиски. Я спросил Майкла, не больно ли ему. Он ответил, что почти ничего не чувствует. Когда тело пиявки пошло волнами глотательных сокращений, Майкл снова опустил голову на подушку.

Мы с медсестрой вернулись в палату Майкла через пятнадцать минут, когда, по ее расчетам, пиявка уже должна была закончить трапезу. Майкл спал, а пиявка, все еще сосущая кровь из пальца, распухла и стала вдвое больше, чем с момента нашего ухода. Медсестра достала пинцет и подцепила пиявку, когда та оторвала присоску. Мы вернулись как раз вовремя. По словам медсестры, накануне она обнаружила по возвращении кровавый след, тянущийся от ножки кровати по белому линолеуму в ванную комнату. Пройдя по следу, она нашла пиявку, неподвижно лежащую за унитазом. Я подумал, что пиявка могла уползти в поисках темного водного убежища, похожего на ее родную среду обитания, чтобы отдохнуть и спокойно переварить пищу.

Я внимательно осмотрел палец Майкла: после процедуры отек значительно уменьшился, а кожа из фиолетовой стала ярко-розовой. После операции у Майкла была именно та проблема, которую средневековые врачи ошибочно приписывали пациентам, – избыток крови. Из-за ее застоя ткани не заживают должным образом, и пиявки удаляли ее излишки, пока поврежденные вены не заживут в течение следующих нескольких дней.

Ежечасный ритуал кровопускания продолжался три дня. Затем команда Кобрея постепенно сокращала частоту процедур в течение еще двух дней, пока вены в пальце не восстановились. На фоне лечения пиявками у Майкла развилась анемия (как и у уймы пациентов в истории медицины), но его основная медицинская проблема, в отличие от большинства других существующих заболеваний, требовала удаления крови даже в ущерб всему организму. Несколько переливаний крови легко устранили анемию. В конце концов лечение пиявками прекратили и кровообращение в пальце наладилось. Майкла выписали домой в Вермонт, где его ждали месяцы амбулаторного лечения и физиотерапии.

Через полгода мне довелось снова поговорить с ним. К тому времени он уже вернулся на работу и снова катался на лыжах в горах у дома. Он без проблем держался за лыжные палки, но большой палец уже не так хорошо переносил холод, как раньше. Кровь, поступающая для согревания органа, должна была преодолевать рубцы на своем пути по сосудам, но, по крайней мере, у Майкла все еще был большой палец.

Лечение пиявками позволяет удалять застой крови из тканей, но секрет его эффективности вовсе не в высасываемой крови. Когда пиявка заканчивает трапезу и отделяется, рана продолжает кровоточить. Об этом последствии укусов пиявок врачи и натуралисты знали с древних времен. И хотя традиционная терапия пиявками потеряла популярность в начале XX века, это наблюдение сохранило медицинскую актуальность и навсегда изменило врачебную практику.

Переворот, давший начало современной медицине, произошел, когда патологоанатомы при вскрытиях обнаружили, что истинные причины заболеваний – это опухоли, инфекции и отказ органов, а не дисбаланс гуморов. Помимо этого, они выявили значительную роль тромбов в гибели пациентов. Конечно, кровь должна сворачиваться, иначе даже порез бумагой и кровотечение из носа были бы опасны для жизни, но нежелательные сгустки, образующиеся в кровотоке, были признаны причиной многих наиболее распространенных и смертельных заболеваний, включая инфаркт, инсульт и тромбоэмболию легочной артерии. Это открытие подтолкнуло ученых к поиску средств для лечения и профилактики образования тромбов, и они нашли такое средство в пиявках.

Тщательные исследования укусов пиявок показали, что в слюне этих паразитов содержится мощный разжижитель крови под названием гирудин. Он предотвращает свертывание всасываемой ими крови, что позволяет им питаться дольше. После отсоединения паразита остатки слюны в ране от укуса способствуют беспрепятственному течению крови, объем которой гораздо больше, чем пять миллилитров, которые пиявка в среднем отсасывает во время процедуры[37]. Основной эффект, за который пластические хирурги вроде Кобрея ценят лечение пиявками, заключается именно в дополнительной дренажной функции. Осознание пользы слюны пиявок привело к созданию в начале 1900-х годов первого коммерчески доступного средства для разжижения крови – экстракта из измельченных голов пиявок[38].

Значительная часть моей работы как терапевта заключается в разжижении крови пациентов с целью профилактики и лечения тромбов, и выбор различных препаратов-антикоагулянтов становится все больше. Производные гирудина по-прежнему широко используются, и только за десять лет, прошедших с тех пор, как я окончил институт, на рынке появилось несколько новых препаратов для разжижения крови. У врачей сейчас больше, чем когда-либо прежде, средств для лечения огромного количества заболеваний, связанных с тромбами, но пиявки появились в нашем деле первыми.

Это неудивительно: паразиты служат идеальным компонентом терапевтических методов. По своей природе они выживают за счет хозяев и способны обходить защитные механизмы человеческого организма и кормиться его питательными веществами, превращая наши слабости в свою пищу. Пиявки жили и эволюционировали рядом с людьми и животными много веков, выпивая их кровь поколение за поколением. Благодаря этому в слюне пиявки развилась уникальная способность нарушать естественное свертывание крови. Каждый раз, когда пиявка впивалась в человека на протяжении всей истории человечества, ее слюна смешивалась с его кровью, и жидкости паразита и хозяина сливались в едином танце. Это была природная лаборатория, в которой пиявки развили способность манипулировать нашей физиологией, использовать ее слабые места и извлекать необходимое для себя.

Врачи зарабатывают на жизнь точно так же. Каждый назначаемый мной препарат тоже меняет биохимические процессы в организме пациента и манипулирует физиологией с целью восстановить здоровье или уменьшить симптомы заболевания. В частности, препараты для разжижения крови воздействуют на кровь так же, как пиявки. Методы моей профессии не так уж сильно отличаются от методов, которые используют паразиты, а порой они абсолютно одинаковы. Возможно, в ближайшем будущем мы обнаружим, что живых пиявок можно использовать в лечении еще большего количества различных заболеваний.

Когда я думаю о будущем медицины, я часто задаюсь вопросом, какая революция изменит сегодняшние методы системы здравоохранения. Какие аспекты современной практики будут считаться варварскими? Наверняка таких будет немало. Я полагаю, что врачи в будущем станут удивляться тому, как специалисты начала XXI века продолжали откачивать кровь из человеческих тел – даже спустя столетие после краха гуморальной теории. Врачи часто грешат тем, что берут слишком много крови у пациентов: порой мы назначаем ненужные анализы, а у пациентов, находящихся в больнице долгое время, может развиться анемия из-за постоянного взятия образцов. Когда можно будет провести целый комплекс анализов, используя лишь одну каплю крови, нас будут считать жестокими пиявками.