Благодаря своему богатому составу кровь не только полезна для врачей, но и чрезвычайно питательна. В течение всех девяти месяцев беременности единственным источником питания растущего в утробе плода является кровь матери, обеспечивающая его всем необходимым для роста и развития. Даже взрослым кровь животных может обеспечивать полноценное питание и служит ходовым продуктом во многих культурах, особенно среди коренных жителей Крайнего Севера, где трудно найти в природе содержащиеся в ней витамины и минералы. Однажды в России на Камчатке я разговорился в автобусе со священником, который недавно проповедовал среди коряков с целью обратить их в православие. Он жаловался, что коренные жители отказываются принимать его учение и прекращать следовать своему многовековому обычаю – пить кровь оленей.

Пока он говорил, я думал о полчищах комаров, которые мне довелось увидеть тем летом на Камчатке. Высасывая кровь капля за каплей, они воруют драгоценное железо у организма. Я думал, что кровь животных может быть хорошей заменой высосанным паразитами питательным веществам. Кровь – один из самых полноценных продуктов питания в мире, поэтому она может служить единственной пищей для комаров, клещей, клопов, некоторых летучих мышей и, конечно, пиявок. Однако, в отличие от других кровососущих паразитов, пиявок удобно использовать в медицине: они высасывают достаточный объем крови за раз, не могут улететь и легко хранятся месяцами в холодильнике. Именно поэтому они стали применяться в медицине и используются по сей день.

День Майкла, строителя из Вермонта, начался как обычно, и ничто не предвещало грядущего кровопролития. Он сидел на кухне, пил кофе и смотрел в окно своего дома, выходившее на задний двор. Внезапно он заметил, что их собака, сидящая на привязи у раскидистого клена, запуталась задней лапой в поводке. Майкл подошел, отстегнул поводок от ошейника и потянулся вниз, чтобы освободить ей лапу. В этот момент собака резко дернулась, поводок обвился вокруг большого пальца Майкла, как удавка, и затянулся до отказа.

Палец повис, лишившись своей скудной связи с телом, а из раны на руке полилась кровь. В этот момент началась медицинская эпопея, в которой самые прогрессивные хирургические методы в мире соединились с одними из самых древних.

Жена Майкла быстро привезла его в ближайшее отделение скорой помощи, где врачи наложили тугие давящие повязки, чтобы остановить кровотечение, и ввели обезболивающее, чтобы уменьшить сильную боль. Когда врач скорой помощи осмотрел повреждения, ему сразу стало ясно, что для пришивания большого пальца Майкла потребуется хирург-специалист, и пациента перевели в Общеклиническую больницу штата Массачусетс в Бостоне.

Кобрей узнал о травме, когда Майкл был еще в машине скорой помощи в часе езды от больницы. Он ждал пациента в отделении, одетый в стандартную синюю униформу с колпаком, пока парамедики завозили Майкла на каталке. Кобрей осторожно размотал толстую марлевую повязку, покрывавшую весь оторванный палец. Палец был холодным на ощупь и мертвенно-бледным, какой становится обескровленная плоть. Кобрей внимательно осмотрел рану и увидел порванные кровеносные сосуды. Он знал, что если быстро не восстановить кровоток, то палец спасти не удастся.

Майкла привезли в операционную, где Кобрей и команда хирургов надели стерильные халаты и налобные осветители с увеличительными линзами. После нескольких надрезов палец совсем не кровоточил, это свидетельствовало о том, что поврежденные артерии были не в состоянии доставлять кровь. Кобрей сшил артерии и вены тонкой нитью, не различимой невооруженным глазом, и только после этого ярко-красная кровь начала заполнять раны и капать на синие хирургические салфетки. Кровотечение может происходить только в здоровой живой плоти – это признак (хотя и нездоровый) ее жизнеспособности.

Спустя час с небольшим операция была закончена и Майкла перевезли на каталке в палату отделения пластической хирургии. Зайдя через несколько часов проверить состояние пациента, Кобрей обнаружил неоднозначные результаты: палец был теплым и снова наполненным кровью – это значило, что поврежденные артерии были эффективно восстановлены, но при этом он сильно опух и имел фиолетовый оттенок – это указывало на разрыв вен.

По словам Кобрея, артерии сшить легче, чем вены, поскольку их стенки толстые и прочные, сплетенные с мышечными волокнами, что позволяет им выдерживать пульсацию при каждом ударе сердца. Вены же более тонкие, податливые и хрупкие, поэтому часто не выдерживают сильного натяжения швов. Даже когда вены сшивают в операционной, медленно текущая по ним кровь более склонна к свертыванию, подобно тому как неторопливо движущаяся или стоячая вода замерзает быстрее, чем стремительные потоки.

Кровь поступала в палец Майкла, но не могла вытекать обратно: не хватало второй части уравнения кровообращения. Из-за этого в пальце скапливалось слишком много крови, и Кобрей знал лучший способ решить эту проблему – пиявки.

Я познакомился с Майклом в его палате на следующее утро, когда он проснулся от голоса медсестры. В его утомленном остекленевшем взгляде читались последствия прерывистого сна, введения лекарственных препаратов и усталость от свистопляски, ворвавшейся в его жизнь, когда петля поводка кровожадно затянулась на его пальце. Я представился и попросил у него разрешения понаблюдать за процедурой, он нисколько не возражал.

Медсестра внесла в палату красный пластиковый контейнер, закрытый на защелку. Не дожидаясь указаний, Майкл положил травмированную руку на прикроватную тумбочку: ему явно все это было не в новинку. Распухший палец выглядывал из клубка бинтов, покрытых засохшей бордовой кровью. Из подушечки торчали два тонких металлических штифта, которые позволяли стабилизировать раздробленные кости и способствовали восстановлению кровеносных сосудов, удерживая большой палец вверху в ироничном позитивном жесте. Медсестра поставила красный контейнер на тумбочку рядом с покорно протянутой рукой Майкла.

В «пиявочном мотеле», как называли его медсестры, хранилась суточная порция из двадцати четырех пиявок – по одной на каждый час. Контейнер принесли в отделение пластической хирургии рано утром вручную из больничной аптеки. Более стандартные лекарственные средства обычно доставляют из аптеки в палаты по пневматическому трубопроводу, но живые существа, такие как пиявки, слишком хрупкие для такой жестокой транспортировки с перепадами давления. Пиявок нужно доставлять в отделение здоровыми и голодными, ведь аппетит пиявки – это ее целительная сила.

Наклонившись к руке Майкла, медсестра внимательно осмотрела его большой палец и прижала свой палец в перчатке к его розовой подушечке. Я увидел, как плоть на мгновение побледнела и стала серовато-белой, а затем снова быстро приобрела розовый оттенок. Это заполнение мельчайших капилляров было обнадеживающим признаком того, что кровь поступает к поврежденному пальцу, а, значит, пиявке будет чем поживиться.

Медсестра раскрыла «пиявочный мотель» и взяла тонкий пинцет. Порывшись в пластиковой ванночке, она выудила ленточку длиной около трех дюймов, извивающуюся между блестящими металлическими браншами. Пиявка была гораздо красочнее слизня: ее спину украшал роскошный гобелен из желтых и оливково-зеленых пятен, а по бокам проходили бежевые полосы. Пиявка извивалась и выгибалась в тщетной попытке вырваться из пинцета. Крепко сжав пиявку, медсестра прижала ее прямо к кончику большого пальца Майкла. Пиявка стала корчиться еще активнее: мне показалось, что она уловила запах крови. Майкл с отстраненным равнодушием наблюдал, как пиявка присоской исследует его кожу. Медсестра тихонько нашептывала слова поддержки извивающемуся существу.