Мы вышли на поляну среди деревьев, и я увидел вдалеке одинокий бревенчатый домик, в окне которого горел свет, а из трубы валил дым. Друзья Тони и Вани уже приехали на лыжах и начали обогревать дом. Где-то в перерыве между огнем, который они развели в печке, и объятиями и приветствиями от совершенно незнакомых людей я почувствовал облегчение от того, что снова оказался в тепле и все мои пальцы были целы.

В домике было четыре небольших комнаты, расположенных кольцом вокруг дровяной печи, которая занимала всю центральную часть. Печка представляла собой кирпичный куб высотой с меня, такой же глубины и ширины, с небольшим отверстием со стороны кухни для подкидывания дров, и служила единственным источником тепла в доме. Проснувшись на следующее утро, еще лежа в кровати, я увидел Тоню.

Она разводила огонь, а на голове у нее был ярко-красный платок. Я наблюдал, как она длинной деревянной лопаткой кладет бледные сосновые дрова в закопченное отверстие в печи. Она засунула горящую газету под сооруженную ею решетку, и та быстро загорелась и заискрилась тем же цветом, что и ее головной убор. Живительное тепло прорывалось из тусклых, безжизненных оттенков дерева.

Огонь, который развела Тоня, поддерживался в течение дня, а тепло от него исходило из центра дома в окружающие комнаты, просачиваясь в каждый уголок. Печка обогревала даже короткий темный коридор, ведущий к далекой входной двери – «пальцам» дома. Эти традиционные печи сконструированы таким образом, чтобы получать все возможное тепло из горящих дров. Кроме того, она создавала уют и обеспечивала тепло в доме, несмотря на то что температура на улице опускалась до тридцати семи градусов. Печка была расположена по центру, будто в знак почтения теплу в царстве мерзлоты и хрупкости человеческой жизни и конечностей (особенно пальцев) при экстремально низких температурах.

После завтрака я отправился исследовать ландшафт вокруг домика на беговых лыжах. Было холоднее, чем в Санкт-Петербурге, и, несмотря на вчерашний комфорт в ночном лесу, вскоре после выхода из дома у меня начали болеть пальцы рук и ног.

Я испробовал все известные мне приемы, чтобы разогреть их. Я вспомнил старое изречение о том, что нужно надевать шапку на голову, когда холодно ногам, но даже самая большая, до смешного громоздкая шапка-ушанка, позаимствованная у Вани, не помогала удержать тепло. Меховые уши шапки защищали мои нежные уши от ветра, но никак не согревали пальцы ног. Я пытался энергично переминаться с ноги на ногу и стучать онемевшими пальцами о камни и деревья вдоль тропы, чтобы вернуть в них тепло. Поначалу, когда пальцы только слегка онемели, несколько хороших ударов ненадолго помогали, но, когда холод пробрался в ботинки, это стало бесполезно. Я проигрывал борьбу за тепло и комфорт своих пальцев всепоглощающему русскому холоду, хотя удары ногами были хорошим способом выплеснуть недовольство.

Я поспешил назад в домик. Пальцы ног у меня одновременно онемели и пульсировали от боли. Вдоль тропинки были разбросаны березы, напоминавшие мне человеческие тела: белый вертикальный ствол был похож на позвоночник, от которого отходили тонкие ветви-конечности. Большие сучья заканчивались крошечными веточками, полностью покрытыми льдом и снегом. Сквозь полупрозрачный лед я видел почки на концах ветвей деревьев и знал, что, хотя сейчас они замерзли, весной они все равно набухнут и распустятся листья, как будто зимы и не было.

Я завидовал деревьям. Несмотря на свои замерзшие конечности, насмехающиеся надо мной березы стояли спокойно и молчаливо, в то время как меня уже сводила с ума атака холода на кончики собственного тела – ответвляющиеся от рук и ног пальцы. Если бы мои пальцы тоже покрылись льдом, они бы точно не уцелели. По сравнению с упругостью древесной плоти мое собственное тело казалось ужасно хрупким.

Я раздумывал, не связаны ли мои страдания с дешевой зимней одеждой, привезенной из Штатов. Перед отъездом родственник подарил мне вязаные перчатки, которые выглядели теплыми, но вовсе не оказались такими по приезде в Россию. Ветер легко проникал сквозь свободную вязку и морозил руки. Мои ботинки также быстро доказали свою несостоятельность в условиях российского холода. Или проблема заключалась в моем теле? Я думал: может, у меня плохое кровообращение и мое тело просто не в состоянии переносить такую холодную погоду? Вернувшись в домик, я прижал руки к разогретой печке. Мои пальцы начали оттаивать, и боль от согревания была мучительной, гораздо хуже, чем от холода. Я был в отчаянии, вспоминая, как жарко было моим пальцам тогда в лесу. Я знал, что этого комфорта реально достичь, но все же решил держаться поближе к дому каждый раз, когда отваживался выйти на улицу, чтобы в случае необходимости быстро вернуться в согревающее убежище. Это был единственный способ защитить мои многострадальные пальцы от бесконечного неумолимого холода.

На следующий день с помощью перевода Тони Ваня подсказал мне полезный трюк: когда мерзнут пальцы, нужно вытащить руки из перчаток и засунуть их под куртку. Я попробовал так сделать в свой следующий выход на улицу и обнаружил, что пальцы действительно быстро оттаивают, если прижать их к коже груди, как если бы я вернулся в домик и прижал их к печке. Мне часто хотелось провернуть то же самое с пальцами ног, но не позволял недостаток гибкости.

Тоня также показала мне ценность варежек. Вместо того чтобы разделять каждый палец в перчатках, создавая отдельные участки тепла, можно объединить их варежкой, чтобы они могли обмениваться теплом. По тому же принципу люди согреваются при переохлаждении, используя один спальный мешок на двоих. Это крайняя мера, когда нет другого источника тепла. Тепло, создаваемое пальцами в варежке или парой человеческих тел в спальном мешке, – больше, чем сумма отдельных участков тепла.

Несколько лет спустя в институте я узнал новые факты о человеческом теле, и мой опыт в России стал более понятен. Пальцам рук и ног сложнее всего оставаться в тепле в холодную погоду из-за их формы. Кожа в этой области всячески изгибается в разных направлениях, создавая запутанную телесную топографию. Именно поэтому пальцы рук и ног имеют гораздо большую площадь поверхности, чем плоские участки груди, спины или живота, и легко отдают тепло в окружающую среду. В результате, когда холод атакует наше тело, они страдают больше всего. И я хорошо это знал.

Наши пальцы также являются полярной противоположностью внутренних органов: они настолько далеки от центра тела, насколько может быть далека собственная плоть. Органы в грудной и брюшной полости, особенно сердце и печень, служат основными генераторами тепла в организме и поддерживают температуру тела в нормальном диапазоне. На занятиях по биохимии я узнал, что тепло выделяется в качестве побочного продукта непрерывной работы наших самых активных органов из-за несовершенной термодинамики химических реакций метаболизма. Этот избыток тепла согревает кровь, когда она проходит через туловище, а затем она доводит тепло до конечностей. Но пальцы – самые дальние части тела, выходящие из тела в холодную пустоту, – согреть труднее всего.

Во время интенсивных физических нагрузок, как при следовании за Ваней по темному заснеженному лесу, мышцы должны усиленно работать, чтобы перемещать туловище вперед. При этом мышцы, например соединяющие таз и бедра, тоже участвуют вместе с внутренними органами в производстве тепла. Мои работающие мышцы согревали меня, создавая побочный продукт – тепло, подобно тому как двигатель автомобиля, сжигающий бензин для передвижения, так нагревается, что к нему невозможно прикоснуться. Моим пальцам было комфортно в лесу благодаря тому же побочному действию удачной неэффективности метаболизма.