Если листы нечаянно соприкоснутся, заклинание обязательно сработает даже просто на фоне магии. И ладно, если просто пшикнет искрами. А то залипнет в неправильном состоянии, когда завершение впереди условий окажется или ещё как по-другому. И большой «бум» может случиться даже от капли магии. В этом случае что-то там срабатывает, как усилитель и детонатор одновременно – ага, делаю вид, будто всё понял.

Маг назвал заклинание:

– Узконаправленное, строго структурированное, мгновенного действия, без вариаций, – и сказал, – пользоваться им можно только в трезвом состоянии и ясной памяти.

Я был трезв и немного возбуждён. Передо мной находились три листа, приколотые на трёх разных досках и слегка освещённые огоньками маленьких свечей. Взять в руки лист с заготовкой клятвы, последовательно с листов считать три части заклинания. Я даже не чувствовал потери магии – Янсель сказал, что по сути её немного нужно. Лист после запитывания слегка темнел.

Под конец я уже полностью выучил заклинание и шпарил наизусть. Но в какой-то момент слегка сбился на одной из последних заготовок – Янсель смотрел на меня, замерев. Не повторяясь на сбившемся слове, я постарался медленно продолжить заклинание. После окончания лист изменил цвет, а маг перевёл дух. Всё обошлось.

Надо же, сколько проблем и суеты из-за одного маленького заклинания!

А утром Лийса перебралась жить к нам на конюшню в свободную комнату. На наши вопросы досадливо морщилась. Позже украдкой рассказала, что по ночам к её дверям повадились ходить прихлебатели из свиты управляющего.

– Приходят, стучатся, чуть двери не выламывают, то ли в шутку, то ли всерьёз зовут посидеть в компании… Всякую похабщину говорят… Ну их! – Лийска краснела и отводила глаза.

Оказывается, все эти дни она ела лишь один раз в сутки – с нами в обед. Завтракать и ужинать, как и Марин, она должна была вместе с управляющим и его компанией.

Ну, и позавтракала один раз после отъезда Уруса с Тимофеичем… Больше не пошла. И старалась из своей комнаты нос не высовывать, уговорила Марина забирать её утром на тренировки да провожать уже вечером до двери. А нам ничего не говорила и сейчас, случайно проговорившись, больше ничего не рассказывала, только отмахивалась.

Когда я спросил у Марина, почему Лийса не ходила на завтраки и ужины, тот только плечами пожал.

– Наверно, есть не хотела.

Услышав такое, я еле сдержался, чтобы не двинуть ему по широкой роже.

Присмотрелся. А что-то, действительно, щёки у нашего старшего закруглились, и шаг потяжелел! На мой вопрос опять услышал дифирамбы уточке, но уже под сливами, гусю и другим деликатесам. Аж слюна потекла…

Кстати, почему это Грахиаш тогда на плацу спрашивал про старшего, он же его утром и вечером лицезреет? Ага, лицезреть должен, но, по-видимому, не желает – распорядитель в столовой комнате ухитряется посадить Марина так, чтобы он глаза управляющему не мозолил.

А вот Лийсу, наоборот, в тот единственный раз, когда она присутствовала на завтраке, посадили на самое видное место. Она даже удостоилась внимания Грахиаша и его друзей, только Марин не слушал, что там Лийсе говорили. Перед ним поставили блюдо с такими, он даже названия не знает, но очень вкусными штучками. Так что занят был!

Я посмотрел на приятеля своего брата со всем вниманием – мы жили в одной деревне, но, оказывается, я совершенно не понимал Марина. Как можно быть рабом своего живота и совсем не интересоваться тем, что происходит вокруг?

Но… вспомнил, что Марин – сирота. Жил с бабушкой – чистокровным человеком, кстати. А значит, она много слабее оборотней. И жили они небогато, даже бедно.

Конечно, стая помогает таким семьям. Любой взрослый оборотень или человек, сколько ни принесёт добычи с охоты или рыбалки, обязан часть отдать в общину. В деревне установлена норма на человека и очерёдность распределения помощи таким семьям, у которых нет кормильцев.

Наша-то семья не бедствовала, мы считались зажиточными. Нас, детей, баловали и, если хотелось чего-нибудь особенного, то бабка Мьяра или мама, поворчав для виду, готовили и утку с яблоками, и копчёного гуся, фаршированного зайца и пирогов всяких, и… да много чего.

Вряд ли, многое из того, что мы ели, могли себе позволить одинокая пожилая женщина с маленьким оборотнем. Потому неудивительно, что Марин так восхищается изысканными кушаньями.

М-да, Марина деликатесами кормят, а нам мяса совсем не дают!

Ещё утром я потребовал от своих терпеть.

Утром же я поговорил с куратором Тациной, обрисовал проблему с мясом. Десятнику, как и магу, с первых слов не понравилась намечающаяся ситуация – он сразу понял замысел Грахиаша. Сказал, доложит двусотнику, и меры примут, а пока велел ждать.

В обед мои парни еле сдерживались, некоторые тихо заворчали, жадно поводя носами в сторону соседнего стола, на который поставили целого запеченного поросёнка и гуся, фаршированного чем-то невероятно вкусно пахнущим, похоже, паштетом из ливера и других сортов мяса.

Стражники сами онемели от вида и запаха такого угощения. Где ж это видано, и в каком ещё замкев будний день на обед простым стражникам праздничные блюда подадут? Такими яствами кормят князя и других благородных господ, но никак не простых служивых людей.

Кажется, и стражники уже поняли, что не просто так в последнее время их кормят деликатесами. В столовой наступила тишина, и многие головы развернулись в нашу сторону. Оборотни уставились на меня.

Я обвёл всех ясным и наивным взором – очень старался – смачно облизал ложку, благо, рот был полон слюны, и с аппетитом принялся жевать ненавистную молочную кашу. Парни, вздыхая, последовали моему примеру. К их чести, больше никто не повернул головы в сторону соседнего стола.

Кто-то из стражников попытался поддразнить нас, но свои же ткнули его носом в тарелку, пообещав, если не заткнётся, отправить на улицу, а его порции найти другого хозяина. Обед в столовой закончился в относительной тишине, прерываемой чавканьем и стуком посуды.

Думается мне, что не совсем прав Янсель – верно, в народе всё же сохранилась память о «мясном бунте». И совсем не глупые люди здесь служат – кажется, поняли, что нас провоцируют на беспорядки. В таких случаях в первую очередь страдают простые стражи, а им-то это совершенно не нужно. А уж нам тем более!

А вечером! О-о, вечером на ужине было представление…

Десятник предупредил, чтобы на ужин в столовую мы подошли на час позже, чем обычно являемся, то есть в другую смену.

Пришли. За столами сидели стражники, среди которых мы с радостью увидели Тацину и его людей. Тут же к столу куратора был придвинут ещё один стол, и нас быстро усадили. Я устроился рядом с десятником.

Пока на столы расставлялись посуда и кушанья, Тацина потребовал тишины и представил нас:

– Господин Весёлый и друзья, представляю вам волчат ведущего оборотня, которого вы все знаете, Ррыка-оторвы…