дожди все же периодически с неба капают — что нужно вылить минимум пятьдесят ведер уже усилиями человеков, хотя и лить эту воду нужно все же не сразу, а постепенно, в течение месяцев так четырех. Уже проще — по ведру через день, но у мужика-то в огороде не один метр картошкой засажен. И вот чтобы мужик мог все же картошку ту же собрать не с грядки в десяток метров, а все же с большого огорода, вытроенный уже полтора года назал Царинынский тракторный завод трактора так выпускать и не начал — а выпускал он исключительно водяные насосы. Разные насосы, то есть с разными приводами — и половину насосов он делал с ручным приводом: мужик качает рукоятку, и из насоса течет вода. Это для добывания воды из колодца очень даже неплохо процесс ускоряет, но только если колодец не особо и глубокий, да и воду таким насосом можно в ведро накачать или даже в бочку на тележке. Или, на самый худой конец, к насосу можно подцепить шланг и уже из шланга огород поливать. Заодно и мышцы рук подкачаются — однако силовая гимнастика среди мужиков особым уважением не пользовалась.

Поэтому к таким насосам делался на заводе еще и «внешний привод», который ручку этого насоса качал и помощью простого ветряка. Правда, ветряк (точнее, его башню) мужик в этом случае должен был сам поставить и лопасти для ветряка самостоятельно сделать — и чтобы ему это было сделать не особо трудно, к «механизме» прилагалась брошюрка, в которой все детали конструкции были подробно описаны. Мужики, конечно, не бросились в едином порыве себе на огородах ветряки ставить, но ведь в стране есть и армия, а армия — это могучая сила. Относительно могучая, к началу сезона силами армии (и все же примкнувших к ней мужиков из числа самых ленивых или самых сообразительных) порядка двадцати пяти тысяч ветряков все же в деревнях поставила. Больше частью, конечно, в деревнях «казенных» — но именно в госхозах и предполагалось получить максимальные урожаи. Точнее, собрать в госхозах максимальное количество именно товарных продуктов.

Однако ветер — он дует, когда хочет, а когда жарко и душно, он чаще всего берет отпуск за свой счет, и вот чтобы в такую жару вода на огороды (и в поля) все же поступала, на заводе насосы делались и с «машинным» приводом. Двух типов: подключаемые к локомобилю и с собственным (уже бензиновым) мотором. Локомобили тоже на заводе делались, но немного — однако другие заводы их выпускали не то, чтобы достаточно, однако довольно немало, и вот такие «локомобильные» насосы воду уже качали не из колодцев, а чаще всего из ближайших водоемов. Конечно, локомобилям топливо еще требуется, причем много топлива, однако в топку можно было пихать и хворост, и солому, и торф — так что локомобили с насосами практически без остановки работали.

Но вся эта машинерия в основном ставилась в «зоне слаборискованного земледелия», то есть от Тульской губернии и дальше на север, где все же с дождями было довольно неплохо, и из потребных семисот пятидесяти миллиметров пятьсот сама матушка-природа обеспечивала. Поэтому там поливали поля и огороды без надрыва (хотя все же поработать и приходилось, спин не разгибая). А вот в южной части, где дождей вообще не ожидалось до середины июля, никто особо и стараться не стал. То есть в радиусе километров до двадцати от больших рек к деревням водопроводы все же протянули и насосы в деревни воду качали — но там крестьянам была поставлена задача «поливать только свои огороды», потому что воды на большее в любом случае не хватило бы. И примерно три четверти крестьян так и поступали, а вот с оставшейся четвертью поступали уже «специально подготовленные люди». Армия и полиция тех мужиков, кто надеялся прокормиться за счет милостыни от соседей, просто забирала со всем скарбом и увозила в места исключительно удаленные. Что, к удивлению даже Наталии (не говоря уже об Андрее), неплохо так пополнило «пищевые резервы».

Вообще-то русский мужик привык жрать в голодную годину все, что можно хоть как-то протолкнуть в живот, не испытывая при этом тяжелых приступов рвоты. И, скажем, мясом он не брезговал ни в каком виде — а Иосиф Виссарионович, поставленный «руководить переселением дармоедов в Сибирь», подошел к задаче «творчески»: переселенцам разрешили забирать с собой скарб, а вот скотину не переводили, вместо нее мужикам выдавался «сертификат» на приобретение скотины на новом месте. Вот только получить по сертификату овцу или лошадь можно было лишь спустя год (год этих голодранцев кормили все же из казенных запасов), а оставленную на месте скотину просто забивали на мясо. И волов, и лошадей, и овец — вообще всю животину. И поэтому с каждой переселяемой семьи на местах оставалось разнообразного мяса в среднем триста-четыреста килограммов. А только за апрель и май с Поволжья, Оренбуржья, с Кубани и Малороссии было вывезено почти триста тысяч семей потенциальных голодающих…

Вроде бы очень неплохая добавка к рационам, но если ее поделить на полста миллионов потенциально голодающих людей, получается не особенно и роскошно. Хотя в такой ситуации любая подкормка явно лишней не оказывалась — однако даже по самым скромным подсчетам забить «агитаторы товарища Сталина» собирались свыше миллиона лошадей и около миллиона голов «крупного рогатого». И по этому поводу Наталия у Сталина поинтересовалась:

— Иосиф Виссарионович, а как вы собираетесь через год эти ваши скотские сертификаты скотиной обеспечить?

— Откровенно говоря, почти никак. Точнее, по лошадям, мне кажется, придется обеспечить поставку примерно сотни тысяч голов, а по коровам… по коровам нам придется после уборочной очень плотно поработать. И прежде всего по племенной части.

— Погодите вы с племенной, а почему вы считаете, что лошадей людям поставлять не потребуется?

— Я разговаривал с учеными из сельхозакадемии, да и сам кое-что о Сибири знаю. В общем, лошадь там крестьянину особой пользы не даст. Земли там много, но уж больно она тяжелая, лошадьми ее пахать крайне трудно. Поэтому туда мы направим трактора, машинно-тракторные станции создадим, вот тракторами землю там пахать уже можно и нужно — а во время пахоты лошадей просто так кормить невыгодно. Но если есть трактора, то с ними на уборке урожая лошадь становится не нужна, и остается коню работа только на косьбе сена. Но тогда получается, что кормов уже коровам меньше достанется…

— Но на коровах-то не покосишь!

— Это верно, но в Царицыне