заранее знать три вещи: сколько все эти заводы и фабрики будут стоить, где взять для них оборудование и, что не менее важно, кто будет на этих заводах работать. В последний вопрос входит и часть, относящаяся к обеспечению работников жильем и всеми прочими благами жизни — и первые два вопроса должны и эту часть учитывать. Сколько вам потребуется времени, чтобы планы все пересчитать и подготовить уже обоснованные предложения?

Введенный в действие осенью двадцатого года «Закон о всеобщей воинской обязанности» позволил набрать в армию вместо демобилизовавшихся солдат одномоментно почти два миллиона человек, но вот качество пополнения никого не порадовало. Впрочем, оно — это качество — и раньше было крайне низким, так что теперь, имея определенные дополнительные ресурсы, армия всерьез занялась обучением новобранцев. Очень всерьез, ведь почти треть из этих новобранцев даже читать и писать не умела. Поэтому неграмотных солдат сначала обучали этому нехитрому искусству — на что отводилось три месяца подготовки, затем всех, кому этих трех месяцев не хватило на то, чтобы освоить букварь, переводили в специальные «хозяйственные части», где они обучение продолжали, но лишь в свободное от работы время. А работа для них имелась в изобилии, причем работа самая простая, но отнюдь не самая легкая: солдатики занимались строительством всякого разного. Конечно, неграмотный мужик даже на стройке большой пользы принести не мог, но в отсутствии даже самой примитивной механизации и от них определенная польза была: чтобы копать и таскать, особое образование не требуется.

Если солдатик и после трех месяцев на стройках грамотой не овладевал, то весь оставшийся срок службы он должен был провести все так же копая и таская — однако подобная стимуляция почему-то сильно помогала людям возбудить острый интерес к наукам, так что к зиме двадцать первого года численность «хозяйственных подразделений» начала быстро сокращаться: любой солдат имел право раз в месяц в течение срока «вторичной подготовки» сдать экзамен на грамотность, и солдаты этим правом активно пользовались. Однако такой подход к решению проблемы народной неграмотности Андрей счел не особо эффективным, а так как Наталия в своей заботе о подрастающем поколении определенную «подготовительную работу» уже провела, то он выпустил указ об обязательном всеобщем четырехлетнем образовании. Простой такой указ, но Катя не могла понять, почему в крестьянской среде он был воспринят буквально в штыки.

То есть почему указ был воспринят негативно на Кавказе и в Средней Азии, всем было понятно: с одной стороны рушилась «монополия на знание» местной «элиты», а с другой — очень быстро сокращался авторитет образования уже религиозного. А больше всего «южанам» не нравилось то, что и девочки тоже должны были учиться. Но вот почему простые русские мужики указ приняли в штыки, было совершенно непонятно.

— Ну, какие будут предложения по поводу того, как нам вылезать из этой задницы с образованием? — спросил Андрей, когда попаданцы собрались за обеденным столом в доме Петра Сподникова. Собрались для празднования для рождения Александра, который единственный там, на станции, этот день как-то особо отмечал.

— Я, наверное, глупость скажу, — накладывая себе полную тарелку жареной картошки ответила Еля, — но удержаться точно не смогу. Я думаю, что на решение этой проблемы нам нужно просто направить товарища Сталина.

— С чего бы тебе в голову такая идея пришла? — решила уточнить Катя. — Он, конечно, некоторые проблемы с голодранцами решил, но уж больно своеобразно. А если он так же своеобразно и со школами для народа поступит…

— Он поступил не своеобразно, как ты говоришь, а очень разумно в сложившейся ситуации. Просто мы сами до такого не додумались, а он сообразил. Но главное — он вытащил из деревень больше полумиллиона подростков, которых распихал по интернатам, и через пару лет эти подростки станут вполне грамотными рабочими на заводах и фабриках. Причем — на что стоит особое внимание обратить — все эти подростки совершенно добровольно учиться пошли: его агитаторы на собственном примере показали селянам, что они в результате получат. Я уже не говорю о том, что он за лето смог таких агитаторов подготовить почти двадцать тысяч человек.

— Другие идеи у кого-то есть?

— Других идей нет, — недовольным голосом ответила Лена, — но я, пожалуй, Елю поддержу. Потому что если у этого Иосифа что-то пойдет не так, то я знаю, как его перевоспитать.

— Ну ты-то конечно у нас главный перевоспитатель! — рассмеялся Евдоким. — Сколько ты в Европе всяких социалистов перевоспитать успела? Я где-то после третьей сотни подсчет закончил.

— А я вообще их не считала. Мне достаточно того, что больше они нам гадить уже не смогут.

— Думаешь, что другие не подтянутся? Ведь только среди наших погоревших промышленников сотни, если не тысячи, готовы нас вообще живьем сожрать.

— Это вряд ли, Дмитрий Николаевич этих сжирателей очень качественно нейтрализует.

— Он их в России нейтрализует.

— Угадай с трех раз: сколько он мне помощников в дальнем зарубежье предоставил? И там уже многие сообразили, что если гадить внутри России, то отделаешься каторгой, а то и просто принудительными работами на относительно непродолжительный срок, а если гадить из-за границы, то шансов на долгую жизнь практически не остается. Причем это не только эмигранты наши поняли, зарубежцы практически полностью прекратили финансирование всех этих как бы русских как бы социалистов.

— И как там наши социалисты поживают?

— Ты не поверишь: некоторые даже работать пошли! Но так как работать они не умеют, то… в общем, плевать на них. Пока плевать: евреи из БУНДа и еврейская часть эсэров — ну, те, кто выжил — свалили в США и там под крылышком банкиров очередную пакость России готовят. Но денег им банкиры все же мало дают, так что делается все у них очень неспешно… а у Дмитрия Николаевича уже готова команда, которая вскорости с ними поступит так, как они заслуживают. Кстати, Федь, ребятам нужно будет оружие правильное изготовить.

— Ты их хочешь «Кобрами» снабдить?

— Ну я же не дура, «Кобры» американцам точно дарить не хочу. Но вот «Браунинги» безотказные и без номеров было бы сделать неплохо.

— Сделаю, когда нужно?

— Не раньше следующего лета: я же говорю, там все очень неспешно делается.

— Эй, мы здесь собрались чтобы работу по социалистам обсуждать или…

— Или. Кто за то, чтобы поручить Сталину решить все вопросы со школами и начать, наконец, отмечать наш славный день рождения