— К сожалению, здесь только так из его сиятельства можно вытащить хоть слово, — вздохнул я. — Хотите, сами пробуйте.

Сложив руки на груди, я отошел к Грете, которая сегодня не двинулась со своего валуна.

— Про убийцу, это правда? — спросила она.

— Да, пришел какой-то воздушник.

— Но ты его не убил.

— Конечно. Пристанет же тут, потом от него житья не будет, — у меня аж бровь дернулась.

— Зря ты на них срываешься, — с неожиданной грустью сказала Грета. — Благодаря им ты здесь.

— Я это понимаю! Но по щелчку пальцев я не могу полюбить человека, которого никогда не видел, и который выбросил меня из своей жизни, узнав, что у меня нет магии.

— Но сейчас-то они рядом. И стараются помочь.

Я не ответил, а остался стоять рядом с ней, смотря на отца с матерью. Грета права, и я зря позволил гневу взять верх. Тряхнув головой, я подошел к ним.

— Мне известно, что это за браслет, — начал граф. — История о нем уже давно перешла в разряд легенд. Мой дед один раз только про него упомянул, когда я увидел это украшение на портретах предков.

— И что он ответил? — нетерпеливо спросил я.

— Что он передавался из поколения в поколение, пока его не потеряли.

Мне от всей души захотелось выругаться.

Глава 20

Я гневно стукнул по черному дереву кулаком и медленно выдохнул.

«Потеряли!» — подумал я.

— А может, ее украли? Или ее наш дорогой предок проиграл в карты, как и землю? — я впился взглядом в силуэт отца, отчего тот разом растерял свои краски.

— Я не знаю ответа на этот вопрос.

— Прекрасно! — зло процедил я, а потом повернулся к Грете. — А скажи мне, я могу здесь поискать своих умерших родственников, которых знают что-нибудь про прошлое семьи Васильевых?

— Сам думай, — дернула плечом она. — Ты у нас порождение Изнанки, выкручивайся.

— Светломира? — я глянул на мать. — Ты что на это ответишь?

— Я никогда не искала членов семьи твоего отца, — замялась она.

— Вот и попробуй. У тебя возможности, судя по всему, гораздо выше моих. И еще у меня вопрос, но уже к Виктору Семеновичу.

— Слушаю.

— Братья твои, где мне их искать? Если Селиванов охотится за всеми мужчинами, то лучше бы их предупредить.

— Они живут со своими семьями недалеко от нас, — прошелестел ответ графа.

— Адрес-то знаешь? Или тебя извозчик везде возил?

— Кучер, — машинально ответил граф и потом грозно заколыхался. — Я знаю, где живут мои братья!

— Так, тогда с этим разобрались, уже хорошо. Они могут что-то знать про браслет?

— Владимир точно нет. Его никогда не интересовали семейные ценности. Все сам, никакой помощи. А вот Валерий, наоборот. Он младший, и вокруг него всегда были няньки.

— А они у вас в семье, самый ценный источник информации. Ладно, начну с него.

— Будь осторожен, сынок, — тихо сказала Светломира. — Я постараюсь найти других Васильевых, как ты просил.

— Хорошо.

Я уже собрался уходить, как вдруг вперед вышел Игорь Смирнов.

— Виктор Викторович, разрешите обратиться?

— Слушаю тебя.

— Есть какие-то движения по моему делу?

— Посылку я отправил, теперь только ждать. А что, надоело здесь болтаться?

— Никак нет! Неспокойно как-то на душе.

— Грета, — я повернулся к беловолосой, — что значит, если душе на душе неспокойно?

— Ты иногда так скажешь, что я даже не знаю, что ответить! — вздохнула она на мой невольный каламбур. — Ожидание даже здесь томительно. Не слушай его. Как все исполнят, так и перейдет. Ты свою часть сделки уже выполнил.

— Вот так, Игорь, потерпи. У меня не будет в ближайшем времени выяснить все, но я про тебя не забуду.

И только я это сказал, его окутала серебристая дымка, и он тревожно закрутил головой.

— Видишь, всему свое время, — пожала плечами Грета. — Может, присядешь, а то опять приступ будет.

— Нет, мне уже лег…

Я недоговорил. Грудь пронзило острой болью, слова застряли в горле, и я медленно осел на землю.

— Я же говорила, — без тени сочувствия произнесла Грета. — Игорь, в добрый путь, служивый.

Призрак ей не ответил, потому что уже исчез.

— Почему же так плохо-то? — прохрипел я поднимаясь. — И почему так только здесь?

— А что, в прошлый раз такого не было? Марьяна-то исчезла, я видела.

— В том-то и дело, когда она ушла, я нормально это пережил. Наверное, на Изнанке ближе к душе и поэтому ярче ощущения.

— Давай, иди уже обратно, смотреть уже тошно на твою зеленую физиономию.

Я кивнул и прикрыл глаза, возвращаясь в свою спальню. Вот теперь точно пора отправляться в путь.

* * *

Дорога до столицы заняла не так много времени, как я думал. Вроде когда меня везли в Васильевку, мне казалось, что прошло больше пару суток, а тут за одни добрался.

Сам город не сильно меня поразил, ведь я его еще помнил. Да и прошло всего два года.

Накинув капюшон на голову, я поймал коляску и прокатился мимо отцовского дома.

И увидел грандиозные руины. От дома практически ничего не осталось: стены, крыша, пустые глазницы окон и груды мусора.

От такого меня взяла лютая злость. Вот как так можно обращаться с чужим имуществом⁈ Но сразу одернул себя. Это уже все чужое, Селивановское. Если этот леший не соврал про документы.

С одной стороны, я верил в историю, что какой-то там прадед мог проиграть собственность в карты, но не верил, что все так просто.

Отпустив возницу, я прогулялся вдоль забора. Везде стояла охрана, и просто так проникнуть внутрь у меня сейчас не получится. Нужно дождаться ночи. Но у меня, как и у любого другого ребенка, есть заветное место, через которое я свободно проберусь на задний двор.

Вокруг все дышало беспросветной грустью, мрачной и тяжелой. Мне было жалко этот некогда красивый дом, ставший невольным предметом спора двух властных семей.

Да еще и сердце защемило от боли и обиды. Все же гад этот Селиванов! Не он строил, но вот взял и сломал. Придушил бы гада.

Покрутившись еще немного времени,