Мозг закипал от напряжения, глаза метались из стороны в сторону — стреляли взглядом в мебель, во Владыку, в красные шторы, во Владыку, в осколки зеркала на полу, снова во Владыку. Я боялся потерять его из виду. Чутье молилось об укрытии, преграде между мной и ним. Но ничего подходящего не нашел.

— Е-если ты сломаешь меня, — начал я. Александр говорил, что в пятиэтажке живет черт. Эта женщина была ведьмой и захаживала сюда. Кроме того, обстановка очень походила на примеры из книг: извращенная община, помешанность на ранах и шрамах, содержание девушек как скота. Все как по учебнику. Но Владыка не был Скрытым, ведь круг не остановил его ни в Зазеркалье, ни в настоящем мире. Значит, он был одержим, а сам черт прятался внутри квартиры. Внутри спальни.

Во рту пересохло. Я сглотнул и продолжил:

— Лучше дай моему… рассудку медленно угаснуть. А еще лучше… поддерживай его на грани.

— Да, — мечтательно протянул Владыка. Уголки губ поползли вверх, словно жирные жуки на дереве. Оголились Два ряда желтых кривых зубов, до меня долетел слабый пшик зловонного дыхания, а уголки и не думали останавливаться. Когда они доползли до скул, кожа треснула. По нижней губе вниз потекли багровые капли. — Мне нравится. Так и поступим.

Мой взгляд мазнул по открытой клетке, по голубю — Скрытые чувствовали взгляды, поэтому долго на него не смотрел. Птица опрокинула голову и тихонько курлыкала от предвкушения, переминалась с лапы на лапу. Черти были скользкими, хитрыми и пугливыми. Одиночки всегда укрывались в тенях и оставались в стороне, всегда выдвигала на главную роль приманку.

Я вновь посмотрел на Владыку. Клетка стояла за ним. Проскользнуть не выйдет, пробежать насквозь — себе дороже. Я уповал на смекалку. Конечно, бросать вызов в хитрости Скрытому, который славился хитростью, не самая здравая затея. Все равно, что играть в шахматы против известного шахматиста. Но иного выхода мне не оставили.

— Ты говорил, что тебе нужен раб, — произнес я дрожащим голосом. — Но не объяснил для чего.

Я тянул время. Раны на груди и плечах жглись, мешали думать. Голова шла кругом, в ушах стучала кровь, а сердце… Сердце билось в груди, как запертый в клетке зверь. Время на размышления — вот, чего мне не хватало. И к счастью Скрытый попался из болтливых.

— Для свободы, а затем и для завоевания Совета. Эти дураки не стоят и пальца прошлого правителя, — облизнулся Владыка.

— Ничто не мешает тебе сделать одну из них мистиком и выпустить отсюда, — подкинул я дрова в костер.

— Они провоняли мной. Каждый жилец пахнет как я. Дураки сразу поймут, что к чему.

— Так, я тоже провоняю, — возразил я.

— Ведьмак и должен пахнуть как черт.

«Хреново, — мелькнула мысль. — Разговор зашел в тупик».

— Ты ищешь власти, но без причины.

— О нет… — прошептал он и снова облизнулся. На этот раз медленнее и вдумчивее. — Я жажду добраться до Матери. До ее силы. До ее знаний.

Матерь? Голова шла кругом от новых имен. Для маленького городка у черта на куличках в Лягушево слишком много мистиков. Или это обыденно? Обыденно встретить в деревеньке семью волхвов, а в городе-миллионнике пересечься с древней династией каких-нибудь астрологов. И не одной!

— Должно быть, Матерь связана с прошлым правителем, — ткнул я пальцем наугад и попал в звезду.

— Они работали вместе. Хозяйствовали в этой деревне задолго до прихода Совета. Матерь творила духов и славилась энергичностью и добротой. А правитель… о нем не осталось ни одного упоминания. Даже имя его кануло в лету. Сильно же он разозлил Матерь, что она поступила с ним так.

— Я не слышал ни о какой Матери от членов Совета, — попятился я.

Владыка тут же задрожал, как воздух в сорокоградусную жару. Его лицо покраснело, на лбу набухли вены — еще миг и взорвутся.

— Двинешься дальше, и сломаю тебе кости! — прокричал он.

Я дернулся, вытянулся по струнке ровно. Из ступней, казалось, полезли корни. За миг тело обратилось недвижимым древним дубом — столь стойким, что тяжелый грузовик не сдвинет.

— Она скрывается, прячется в Сердце Леса. В Совете от ее голоса говорит Зверь — последнее дитя Матери. Хотя сорок лет назад ходили слухи, что она сгинула вместе с Тираном из Лягушево. Вроде так звали прошлого правителя.

— Ты…

— Довольно расспросов! — рявкнул он. — Ты тянешь время.

С этими словами Владыка двинулся вперед, за раз перешагнул два метра и возвысился надо мной непоколебимой стеной. Настолько высокой, что закрывала лампочку на потолке и отбрасывала на меня черную тень. Зловоние гнилых зубов и годовалого пота обдало меня, как волна.

— Стой! Я… эм… Если поработишь меня, залезешь в долги! Да! Мир не спустит такое! — протараторил на одном дыхании.

— О, я подготовился, — нагнулся он, и наши лица поравнялись. Вблизи его лицо выглядело как маска. Лист кожи, который натянулись на голый череп. В глазах красные капилляры червями ползли по желтым белкам. Владыка ощетинился и прошептал настолько чувственно, насколько любящий супруг шепчет любимой женщине в томную ночь: — Я знаю о долге. Пятьдесят пять лет. Только скажи, и я выкуплю его у мира. А все твои трудности испарятся вмиг.

Я замер. Наверное, ослышался. Да, иначе и быть не могло. Черт пудрил мне мозги, намеренно сбивал цену, чтобы купить мою свободу за половину. Погодите… Почему я вообще задумался о ее продаже?

— Долг, — осторожно произнес я. — Я должен сто девять лет, а не пятьдесят пять.

Мои слова сорвали улыбку с его лица, как сильный ветер — листок с полумертвого дерева. Брови изогнулись в гневе.

— Ложь! — воскликнул Владыка писклявым голосом, какой выдавливал не каждый оперный певец. — Докажи! Ведьма обещала! Ведьма клялась! Тридцать лет! Я тридцать лет копил жалкие крохи, пока боролся, чтобы не исчезнуть! Тридцать лет ради этого дня!

— Обойдешься! — рявкнул я. — Хрен тебе, а не моя свобода!

— О, нет… Нет. Нет. Нет. Я получу свое. Здесь и сейчас!

Я не успел понять, что случилось. Его правая лапища дернулась и выхватила у меня серебряный нож. Когда лезвие коснулось подушечек пальцев, кожа на них зашипела, будто вода на горячей сковородке.

— Анна, — кинул Владыка нож одной из девушек. Та прыгнула и запросто