Рука, ставшая второй кожей тельняшка и халат в чемодане – всё, что осталось от прошлой жизни. Не считая мертвецов, приходящих во сне.

Щелкнули замки, герма открылась. На пороге стоял незнакомый старик, в его бороде желтели старые крошки биоконцентрата.

– Чаво надо?

Вова открыл было рот, но вместо своего вопроса сказал какую-то глупость.

– Курить дай.

– Вот еще, – сморщился старик. – На попрошаек цигарки разбазаривать.

Другого Вова и не ожидал.

– Давно здесь живешь?

– А тебе чаво? – подозрительно прищурился старик.

– Тут женщина жила, – неуверенно сказал Вова. – С двумя дочерями. Одна из девушек слепая была. Знаешь их?

– Родственник? Аль жених?

– Знаешь?

– В стол справок иди, раз потерял.

Вова придержал дверь, не давая закрыться. Сжал пальцы. Скрипнул металл.

– Э-эй, ты чего творишь?! Кончай герму портить! Шальной совсем? Не знаю я девок твоих, перестройкой нас раскидало! Я теперь здесь.

Вова выдохнул. Перестройка… Теперь понятно, почему он не узнал коридор.

– Давно?

– Так почти с квартал уже. Я вышел как-то, дай, думаю, к Сидоровичу за похмелом спущусь, у него всегда… ну ты понял. А нет Сидоровича, там вообще другие этажи, я и не думал, что выше двухтысячных кто-то есть…

– А их куда забросило?

– Кого?

– Тех, кто здесь жил.

– Так почем мне знать?

– Старый дурак, перестройка вас местами поменяла, ты где жил раньше?

– А! Адрес такой, значит, записывай…

– Запомню.

Вова отпустил дверь и пошел к лифтам, не оборачиваясь.

Две тысячи этажей и неизвестно сколько блоков между ними. И в каком направлении. И на скольких чекисты ищут беглых ликвидаторов. Он боялся увидеть здесь пустую или опечатанную квартиру, теперь этот страх растянут во времени.

Но кроме страха есть что-то еще. Незнакомое. Что-то отличное от холода в груди и серости безжизненного бетона вокруг.

Лифт. Ликвидатор едет к той, кому обещал вернуться.

Часть 5. Культ

I

Приготовить биоконцентрат можно по-разному. Добавить воды и сварить кашу. Или разбавить сильнее и похлебать жиденького супца, закусывая сухарями. Можно засунуть в духовку и получить пирог, если повезет достать соду. Мне нравится биоконцентрат жарить. Главное, не спускать с него глаз и регулярно помешивать, иначе сковороду потом не отмыть.

Кто-то считает это глупостями, игрой воображения, и ест бледную пасту холодной прямо из тюбиков. Но большинство все же верит, что консистенция хоть чуточку, да влияет на вкус. Мы убедили себя, что глотать пресную массу приятней, когда она горячая.

Я думал об этом, помешивая на сковороде бурлящее месиво. Через минут пять оно загустеет и пойдет комками, еще через пару можно получить румяную корочку.

Покосился на пустующее запястье: с часами было бы удобнее. В тех, что висели за моей спиной, батарейка сдохла еще десять циклов назад, а на распределитель таких больше не завозят.

Рана после кухонного ножа заживала плохо, место среза покрылось толстой желтоватой корочкой и перестало болеть лишь совсем недавно. Я поморщился и вернулся взглядом к биоконцентрату. Со сковороды начинал подниматься запах, нейтральный, едва уловимый, похожий на запах только что выстиранного белья. Он снился мне последние две недели.

Наши запасы кончились быстро, а единственный тюбик в сутки из заводской столовой насыщал слабо. Я разрезал его ножом по стыку, аккуратно разворачивал, чтобы облизать изнутри, добраться до каждой капли.

Чем-то, несмотря на угрозы, поделился Вовчик, что-то приносила Алина, выпросив у своего ухажера, что-то мне удалось тайком выменять у мужиков из цеха, наполовину опустошив кладовку с барахлом. Но этого все еще было мало. Я привыкал ложиться на полупустой желудок и просыпаться с чувством голода.

Вовчик как-то обмолвился, что АВП с ограничителями на самом деле редкость, и даже в нашем килоблоке где-то высоко талоны не привязаны к этажу, на котором живешь. В голодном бреду мне снилось, как мы ходим с Димкой по таким этажам, трещат перегруженные аппараты, а вместо биоконцентрата из них валятся одна за другой банки с тушенкой. Консервы вздувались и лопались с оглушительных хлопком, прежде чем мы успевали их поднять. Звук этот разлетался эхом и окончательном меня будил.

Позавчера человек из Службы быта снял наконец щит с нашего АВП. Никто не побежал жарить, варить или печь пироги. Мы, кто еще остался на шестом, вскрывали тюбики прямо там, в коридоре, жадно глотали липнущую к языку пасту, не отходя от аппарата.

Одна Полина держалась равнодушно, лишь продолжала капать на язык свои капли да запивать их кипятком. Она похудела, и, казалось, ее костлявые плечи вот-вот разорвут платье, лопнет кожа и рассыплется то немногое, что осталось от моей тети. Я больше ее не узнавал: последние две недели будто прибавили ей с десяток прожитых циклов.

В дверь постучали. Я выругался и убрал сковороду с плиты. Все-таки зазевался, и комки биоконцентрата успели подгореть.

– Кто? – спросил уже в прихожей.

– Открывай, сосед!

Я не разобрал, чей голос, и замер в нерешительности. Видеть кого-то из соседей совсем не хотелось. Видеть кого-то с других этажей тем более. Ликвидаторы всегда представляются, им не нужно никем прикидываться, чтобы попасть в жилую ячейку. Кто тогда?

Мысленно обругав себя за любопытство, открыл.

На пороге стоял незнакомый парень, с виду мой ровесник. Его рыжие волосы беспорядочно спадали на плечи и давно не видели воды с мылом. Мятая серая рубашка, явно не по размеру, висела на его узких плечах бесформенной тряпкой, он даже не заправил ее в штаны. Пальцы его прятались в длинных рукавах с застиранными манжетами. Но первым в глаза мне бросилось другое: парень улыбался, от души, во весь рот. И от улыбки этой я напрягся еще сильнее. Никогда не знаешь, чего ждать от показного дружелюбия незнакомца.

– А ты…

– Я только недавно въехал. – Он кивнул себе за спину. – Вот хожу, с соседями знакомлюсь.

– Сергей, – буркнул я. Руки не протянул.

– Так что, сосед, у тебя соль есть?

Честно, я даже не знал, что ответить. Кто вообще такое спрашивает? Он бы еще за перцем пришел или за кофе, а то и сразу за тушенкой.

– Так и думал, – сказал рыжий, видя мое замешательство. – Держи соль, сосед.

Ситуация была столь дурацкой и непривычной, что я машинально взял спичечный коробок с протянутой ладони. Выдавил что-то едва похожее на «спасибо». И лишь секундой позже кольнуло в мозгу воспоминание: «Ничего не берите у незнакомцев! Это важно», – наставляла Полина нас с Димкой.

– Так ты знал тех, кто… ну, жил там раньше? – спросил новый сосед.

«Он работал на реакторе, она сидела с детьми. С детьми, которых мы…»

Я кивнул.

– Знал.

– Я вижу, тебе больно вспоминать. Наверное, они были хорошими людьми. Извини, если лезу не в свое дело, но, если хочешь, мы могли бы об этом…

– Нет, – перебил я. – Извини. Спасибо за соль.

Он не настаивал. Махнул рукой на прощание:

– Свидимся, сосед.

Закрыв дверь, я потряс коробок – внутри зашуршало. Открыл, попробовал мутный кристаллик на язык. Соль.

Ерунда какая-то.

«…Может, они и не хотят вам зла, – продолжала