– Кейз, – шепнула Малин. Она переплела свои пальцы с моими. – Нам нужно забрать Сигурда. Он заслуживает того, чтобы упокоиться с миром, и он может показать нам правду.

Большим пальцем Малин провела по моему мизинцу. В ее глазах виднелся странный печальный блеск, и я все понял. Она заберет последние воспоминания Сигурда. Пусть это и будет больно, но жестянщик был ключом к тому, что здесь на самом деле сегодня произошло.

Мы нашли приют в темной роще елей и осин. Это было укромное место, здесь у нас было время составить план. Я не мог избавиться от чувства вины. Во-первых, за то, что не защитил Сигурда так, как должен был. Во-вторых, за его жалкий погребальный костер. Нам пришлось работать быстро, и мы сожгли его в яме, едва ли достаточно большой для козла.

Малин закончила раскладывать последние бутоны полевых цветов вокруг камня, который положила возле его праха.

– Надеюсь, ты займешь мне местечко за столом богов, чтобы мы могли однажды обменяться грязными историями, друг мой.

Я сжал в ладони кожаный мешочек, наполненный костяной пылью. Сигурда лишили жизни слишком рано. Он не заслуживал смерти. Первым же делом Малин отняла его мизинец и заставила Никласа помогать ей перетереть его в пыль.

– Так я продлю ему жизнь, хоть ненадолго, – сказала она мне.

Малин тут же использовала костяную пыль, чтобы подтвердить рассказ Ходаг. Черный Дворец установил контроль над руинами. Сигурда схватили на улице после того, как его поймали на разговорах о воровке памяти возле доков. Какой-то эликсирщик своими сыворотками развязал ему язык и вытянул правду о нашей связи, и они пытали его, но этого было недостаточно, чтобы сломать жестянщика.

– Он так нас целиком и не выдал, – с гордостью сказала Малин. – Он боролся с сыворотками и так им и не рассказал, куда мы направились. Его убили из-за его преданности.

Я с усилием сглотнул. Если честно, я жестянщика недооценивал. Я знал, что сердцем он немного бунтарь. Он ценил Малин, но я не думал, что он покажет себя человеком из камня и стали, когда клинки вопьются в его кожу.

Мы могли отомстить за него. Пусть он и заслуживал гораздо большего.

Малин отошла назад, и я опустился на колени возле камня. Я ничего не сказал. Слов не находил. Но я прижал руку к холодному камню. Молчаливая клятва в том, что смерть его будет ненапрасна.

Никто, запертый или пострадавший в стенах Фельстада, не останется без правосудия, оплаченного кровью и костью наших врагов.

Глава 27. Повелитель теней

Лука никак не успокаивался. Чем дольше он думал о той истине, что Дагни и его сын были заперты в Фельстаде, учитывая историю страданий Дагни, тем сильнее он впадал в опасную импульсивность. По моей просьбе Никлас напоил его сонными травами, которые утихомирят его по крайней мере до завтрашнего полудня.

Пусть он лучше спит и дышит, чем ускользнет из поля нашего зрения и в одиночку примется штурмовать стены Фельстада, где ему и вырежут сердце.

Слушая, как он тихонько храпит, я спиной вперед выбрался из накрытой мехами лачуги, которую мы соорудили, чтобы Лука мог отоспаться.

– Как он?

Застигнутый врасплох, я ухватился рукой за меч, висящий на поясе, и расслабился, лишь осознав, что это Элиза. Королева смотрела на спящего Луку с долей сочувствия.

– А как бы ты себя чувствовала?

Элиза усмехнулась:

– Ты же знаешь, какой я была, Кейз. Разве мы встретились не тогда, когда я была в пучине отчаяния?

– Это так. – Я сложил руки поперек груди. – Лука получит столь нужный ему отдых, но, как и все мы, не найдет покоя, пока его семья не будет в безопасности.

– Эти люди из вашего Черного Дворца просто ужасны, – сказала она голосом жестким, даже жестоким. – Мой кузен и сестра были мерзкими, но их первым указом было не использовать юных в качестве пешек. Я боюсь за Лайлу, за Эша и вашу малышку Ханну. За Эллиса и маленького сына Луки. Даже за ребенка Торвальда.

Королева чуть не плевалась от презрения.

– Они трусы, Элиза. И они заплатят.

– В этой твоей упрямой голове составляется хитрый план?

– Как и всегда. – Подмигнув ей, я повел рукой, предлагая ей шагать передо мной в сторону костра в центре нашего лагеря.

Возле огня Гуннар метался, как человек, впавший в безумие. До него, как и до Луки, было невозможно достучаться с тех пор, как он узнал о пленении своей сестры. Эрика сидела рядом с Софией, но глаза ее не отрывались от Гуннара Штрома.

Хаген выглядел растерянным. Казалось, он разрывался между опасностью, в которой оказалась его дочь, кипящей яростью сына, и тем фактом, что его любимая ни слова не сказала с той утренней сцены. Он положил руку на заднюю часть ее шеи, а Херья просто безучастно смотрела в огонь.

Я знал, что Херья Ферус молчала веками, это проклятье было разрушено только тогда, когда Вален занял место короля. Это молчание пугало, возможно, куда сильнее, чем любое проклятье. Херья уж точно убьет всякого, кто навредит ее детям, но ее шок пока не превратился в материнский гнев.

Торвальд держался в стороне и ничего не говорил. Он лишь подбрасывал свою монету и изучал звезды.

Кривы сгрудились вокруг Сола, Тора и Халвара, скорее всего, планируя наши следующие шаги, а Малин озадаченно смотрела на Ари, стоящего возле двух больших деревьев.

Ари что-то пробормотал одному дереву и бросил в его ветви камень.

– Какого пекла с тобой теперь не так? – рявкнул я.

Он развернулся, глаза у него были дикие.

– Он вернулся.

– Кто?

– Чертов ворон. – Он раздраженно зарычал и швырнул еще один камень к верхушкам деревьев. И верно, ворон каркнул и полетел прочь.

Элиза вздохнула:

– Ари убежден, что ворон следит за ним.

– Он и следит за мной! Я неотразим, это я и сам знаю, но я всецело уверен, что этот гадский демон явился прямиком из пекла, наши враги послали его шпионить за нами.

Я нахмурился. Птица улетела, но я не отводил глаз от тех веток, на которых она сидела.

– В чем-то он может быть прав. Какой-то ворон привел нас к Ходаг перед тем, как мы нашли вас.

Ари раскрыл рот:

– С этой треклятой птицей что-то не так.

Нужно будет потом об этом поразмыслить, но у нас были и другие тревоги.

– Пока забудь про птицу. Нам нужно отвоевать Фельстад.

Вален поднялся с бревна, когда мы подошли.

– Кейз, в следующих шагах веди ты. Ты знаешь руины, этот лес, и ты знаешь своих врагов лучше, чем любой из нас.

Колебания и жалкая неуверенность в себе были не теми эмоциями, к которым я привык. Как Повелитель теней, жестокий мастер сделок Востока, я каждый свой шаг делал с непоколебимой уверенностью. Но на один