– Ни в какое отделения я больше не могу аудиографировать! Я сбежала. Галлар чует исходящую от меня опасность. Но хорошо. – Она встала. – Не смею тревожить твой покой своими страхами.

Она хлопнула дверью с удвоенной силой. Ги упал на кровать и закрыл глаза.

– Как будто я в чем-то виноват, – сказал он вслух.

Карпентье не стала терять времени, просиживая штаны в "Шаловливой проказнице". Когда Ги покинул номер, чтобы спуститься к ужину, на ее месте уже сидел настоящий сменщик офицера цапли. Куда ушла оперативница, Ги мог только догадываться, но надеялся, что его отповедь не подвигла ее на безрассудные поступки. Приготовившись к очередному бессмысленному вечеру, он заказал у Рейнольда бутылку белого. Налил бокал полицейскому, подсевшему за стол, но тот только покачал головой. Ги начинал скучать по безотказному Роже.

Первый глоток холодного вина вернул ему бодрость. Он начал приставать к оперативнику с вопросами о Галларе и расследовании. Тот отвечал нехотя, но хотя бы не молчал, подобно цапле, и не делал вид, что ему нет дело до объекта охраны. Из беседы Ги выяснил, что "Анниверсер" наводнили следователи, эксперты по демонологии и алхимики. Нового владельца отыскать не удалось, а Галлар подозревал, что и он убит и помещен в цистерну с ядовитым раствором. Что же до Партии Справедливости, то младших оперативников не посвящали в столь щекотливые детали, так что Ги не узнал, состоялся ли визит полиции к де Валансьену и чем он обернулся. Газеты, впрочем, хранили молчание. Де Валансьен оставался чист в глазах общества.

Запивая десерт третьим бокалом, Ги выдоил из оперативника его скудные знания о деле "Анниверсера" до последней капли и ввиду его серости и неразговорчивости потерял к нему интерес. Личное расследование зашло в тупик. Свобода передвижения, которой Ги лишил криомант, снова стала необходимым условием для помощи в разоблачении темных замыслов де Валансьена и его присных. Один визит к Свену, который отчего-то предпочел не отвечать на письмо, мог бы решить исход дела. Но нет.

– Хочешь узнать, что было дальше? – спросил Ги, пересаживаясь к стойке.

– Ты о чем вообще?

Рейнольд почесал затылок.

– О Кемете. Мне нечего делать, давай хотя бы тебя развлеку.

***

На северо-востоке Лангмаланжа раскинулась самая смертоносная пустыня континента, эй-Шаррар. Ни на одной карте мира не проведена пунктирная линия границы, отделяющей плантации от песков, поскольку ни юридического, ни практического смысла в этом нет. На эй-Шаррар не претендует ни одно государство. В пустыне испокон веков селятся только немногочисленные племена кочевников да беглые преступники, причем первые с завидной частотой находят и вырезают лагеря вторых.

Но даже от такого унылого и опасного места, как эй-Шаррар, есть своя польза для жителей Лангмаланжа. Летучие пески, заносящие пограничные плантации, представляют куда меньшую опасность, чем Великий Разлом. И раз уж я приблизился к тому моменту, когда обстоятельства вынудили меня покинуть родной край, эти самые обстоятельства необходимо всесторонне описать.

Итак, Великий Разлом. Точнее, Анкем – такое название жители Разлома дали своей стране сами. Означает оно "Первый на Кемете" и, в принципе, вполне справедливо. Такой силой, как арканократоры, на континенте не обладает больше никто и не обладал уже больше тысячелетия. Прозвище, принятое в остальном мире, происходит от особенностей расположения Анкема. Когда-то давно по территории государства текла самая полноводная река Кемета. Она обмелела во время одной из разрушительных войн, которые вел древний Анкем. Говорили, что чародеи выпустили ее из берегов, чтобы затопить неприятельскую армию, а обратно собрать воду не сумели. Еще я слышал, будто маги открыли врата в преисподнюю, через которые вода и ушла вниз. В общем, болтали многое, а что случилось в действительности, не знает никто, кроме самих властителей Разлома, ибо даже попасть в их страну необычайно сложно, не говоря уже о том, чтобы выведать какие-то секреты. Неоспоримым фактом остается одно: река потеряла воды и даже название, оставшись гигантским глубоким шрамом на теле Кемета, тем самым Великим Разломом. Города Анкема остались стоять вдоль пустого иссушаемого солнцем русла.

Лишившись единственного крупного источника пресной воды, Анкем на некоторое время ушел в тень на политической карте мира, но лишь затем, чтобы вернуться еще более сильным игроком. Маги, на которых всегда держалась власть в Великом Разломе, окончательно подмяли страну под себя. Анкем стал именоваться арканократией, во главе встал Солнечный Совет из десяти сильнейших чародеев, а корону Верхнего и Нижнего Анкема надел самый влиятельный их них, маг из рода Стригтов. С тех пор – а прошло уже семьсот лет – положение вещей в Разломе не меняется, даже династия Стригтов по-прежнему является правящим домом.

Технологический прогресс последнего столетия обошел Великий Разлом стороной, зато в изучении магии арканократоры достигли таких высот, что среди человеческих стран у них не осталось в этом серьезного соперника. Только тхейрасха, которые людьми не являются, могли бы составить конкуренцию колдунам Анкема. В Великом Разломе нет запретов на магию. Там можно заниматься некромантией, выращивать гомункулов из мандрагоры, создавать големов и скрещивать людей с животными. Неудивительно, что Анкем ненавидят и презирают в цивилизованном мире. Арканократоры отвечают тем же. Войны с Великим Разломом случаются с завидной регулярностью. Раз, а то и два в столетие очередной Стригт предпринимает попытку закрепиться на берегах Ио, но сталкивается с объединенным войском стран, на время вторжения забывающих о внутренних распрях ради общей безопасности.

Но если для метрополий Великий Разлом – угроза временная и не слишком серьезная, то кеметским колониям он доставляет множество проблем. Даже эксперименты магов зачастую представляют опасность для Лангмаланжа и других колониальных земель, как это случилось в тот год, когда из пустыни на плантации вышли живые мертвецы. Инцидент замяли, а арканократоры выплатили компенсацию семьям погибших плантаторов. Но это было скорее недоразумение, чем реальная попытка нанести по колониям удар.

В истории, завершившейся моим бегством, о недоразумениях речи не шло.

Эпидемии на Кемете – явление привычное. В джунглях обитает множество заразных насекомых, а пески порой приносят пустынную лихорадку – бич кочевников. Матросы с кораблей, швартовавшихся в Порт-Анджане, добавляют к прочим напастям Лангмаланжа сифилис и другие дурные болезни, которые бьют по не разбирающимся в сексуальной гигиене неграм. Все эти напасти привычны и легко одолимы. Справиться с искусственной лихорадкой Великого Разлома так и не удалось. Она прошла сама, исчерпав, видимо, свой