Шрифт:
Закладка:
– Ты всегда такая задумчивая? – спросила Селена.
Когда-то мать спрашивала у меня нечто похожее – все мои мысли вечно отражались на лице.
– Я беспокоюсь о Кярсе.
Как странно говорить это искренне. Если с ним что-то случится, у Мансура не останется препятствий, за исключением моего сына. Не слишком значительное препятствие.
– Кярс, – горько усмехнулась она. – Я была там в тот день, когда он стал героем. Мой дед победил бы и освободил меня, если бы не он.
– Твой дед, который воскрес. – Если бы я знала такое колдовство, то вернула бы Потомков. Но стоило ли пачкать душу силами, владеющими самой смертью? Отец Хисти говорил: «Чтобы сражаться с тьмой, нужно стать ею».
– Архангел вернул его только для того, чтобы он снова умер через несколько дней, – сказала Селена. – Я бы хотела знать почему, но мы, смертные, должны довольствоваться своим невежеством.
Какое странное утверждение. Зачем довольствоваться незнанием? И все же отец Хисти упоминал глоток истины, поведавший ему о Великом ужасе. Может, и правда лучше довольствоваться невежеством.
– Я знала одного человека, – сказала я. – Великого человека, как твой дед. Боги так много обещали ему. Изумрудную землю, полноводные реки, виноградники, наполненные плодами. И все же… – Я снова погрузилась в горькие воспоминания. – Они знали, что нельзя проливать кровь потомка Хисти, и потому задушили его. Когда тебя душат, не льется кровь. И когда топят, тоже. Так что они задушили и утопили всех нас.
Молчание тянулось, пока я упивалась печалью. Шум и суета улицы за тонкими стенками экипажа не давали ни минуты покоя.
– Потомок Хисти? – прошептала Селена.
Похоже, я проболталась, но что она знает о нас? О нашей истории? Об истинных наследниках этой земли и латианской веры?
– Похоже, ты происходишь от основателя вашей веры, – сказала она. – Другие знают?
Я покачала головой:
– Если бы знали, задушили бы и меня.
– Я не понимаю. – Она подняла левое плечо. – Зачем им убивать детей человека, которому они поклоняются?
– Я задавала этот вопрос дольше, чем ты живешь.
Ее брови поднялись:
– И сколько лет тебе было, когда ты начала задавать вопросы?
Неправильный вопрос, но я не собиралась выдавать свой секрет. Селена все равно не поверила бы.
Наш экипаж остановился в предместьях Этосианского квартала, рядом со Стеклянным кварталом. Селена выбралась первой, попросила гуляма выгрузить мое кресло и помогла мне сесть в него.
Храм всегда производил на меня впечатление: три этажа треугольной формы, сложенные из серого кирпича и покрытые витражами. Я читала, что мастера из Диконди сделали их в своем стиле. Крышу венчали шпили и заостренный красный купол. Мягко говоря, он выделялся.
Весть о нашем приезде бежала впереди нас, поэтому я не удивилась, увидев у входа епископа. Он напоминал крестьянина средних лет, у которого я однажды покупала кебабы на Большом базаре. Худой, слегка растрепанные черные волосы, выступающий живот и лицо, которое неплохо бы хорошенько помыть. Он был в прекрасном белом одеянии с ярким узором из звезд.
– Да хранит вас Архангел, – положа руку на сердце сказал он по-крестейски.
Селена улыбнулась, показав ровные зубы. Должно быть, она была счастлива снова услышать родной язык.
А я содрогнулась: я никогда не учила крестейский, но поняла его слова. Они продолжили болтать, а я все так же понимала, слушая, как они говорят об ангелах, апостолах, судах и истине. Это было очень странно, если не сказать больше. У меня волосы встали дыбом.
Мы вошли в храм, оставив сопровождавших гулямов снаружи. С алтаря перед скамьями смотрела почти живыми глазами статуя Архангела. Одиннадцать рук и одиннадцать крыльев распростерлись, как будто чтобы захватить как можно больше. С другой стороны хор мальчиков и девочек пел гимны на парамейском.
И ангел сказал,
Мы лишь испытание, так что не будь неверным.
Ты продал душу за жуткую цену
Под светом Авроры – мертвой звезды утра.
Я содрогнулась от зловещих стихов. Мертвая звезда утра? Лат всемогущая, что это значит?
Я хотела было спросить епископа, но при виде улыбки на лице Селены решила не прерывать их болтовни и пошла к ангелу на алтаре. «Лучше бы они молились камням, как в древние времена», – сказал Отец. Но эта статуя ангела была из металла. Хотя у металла ума не больше, чем у камня. Неужели жители Костаны видели это существо в небе? Я снова содрогнулась.
Пожалуй, меня слишком часто бросало в дрожь в этом странном месте. Я заметила кого-то на скамье справа от себя. Прошло несколько секунд, прежде чем я его узнала, несмотря на знакомую фетровую шляпу и застежку на талии. Великий философ Литани. Увидев меня, он приложил руку к сердцу.
– Вы один из них? А я и не знала.
Он вежливо улыбнулся и встал:
– По правде говоря, я самый высокопоставленный этосианин в меджлисе.
– Впечатляет. Скажите, вы получили ту гору для наблюдений за звездами?
Он раздраженно вздохнул:
– Пока мы проиграли битву. Но я надеюсь, когда вернется шах Кярс, он изменит решение в нашу пользу.
Похоже, все возлагали надежды на моего возлюбленного. Даже враждующие фракции видели в Кярсе своего сторонника. Я знала его всего год и никогда не замечала в нем этого великого человека, достойного стоять здесь на месте статуи ангела. Кярс, которого я знала, был тщеславным и низменным. Я никогда не прощу ему мерзостей, которые он заставлял меня делать с ним и другими женщинами гарема. Хотя он действительно обладал определенной прозорливостью. Благодарение Лат, что после рождения сына я была избавлена от его безнравственности. Похоже, он самый многоликий и умный в Кандбаджаре. Жаль, что я не поняла этого раньше.
Что касается Философов, я была рада, что они хранят множество полезных книг, но их отсутствие практичности поражало.
– Учитывая смерть его отца, прибытие одной орды и уход другой, сомневаюсь, что моему возлюбленному Кярсу вообще будет до этого дело.
– Напротив, нам всем просто необходимо уделять внимание небесам. Разве твоя вера не учит, что звезды породили всех нас?
Хоть в этом поклонники святых и Потомки сходятся. Я кивнула.
– А чему нас учат
