Шрифт:
Закладка:
После этого профессор приказал Гарри надеть Мантию, открыть дверь, которую ранее охранял фиолетовый огонь, и пройти в комнату за ней. Сам профессор остался на приличном расстоянии от двери, чтобы его не было видно через проём.
Стены последней комнаты были облицованы белым мрамором, и их освещал мягкий золотой свет.
В центре комнаты стояла простая, без каких-либо украшений, золотая рама, и в этой раме был проход в ещё одну освещённую золотым светом комнату, где была дверь в ещё одну комнату зелий — во всяком случае, именно так говорил Гарри его мозг. Зеркало преобразовывало свет настолько идеально, что требовалось сознательное усилие, чтобы понять, что комната за золотой рамой — лишь отражение. (Впрочем, возможно, это было бы легче понимать, не будь Гарри невидимым.)
Зеркало не касалось пола, у золотой рамы не было ножек. Оно не выглядело парящим, казалось, оно будто зафиксировано на этом месте, более прочно и более неподвижно, чем сами стены. Словно Зеркало было прибито к системе отсчёта, связанной с Землёй.
— Зеркало там? Оно движется? — донёсся властный голос профессора Квиррелла из комнаты зелий.
— Зеркало здес-сь, — прошипел в ответ Гарри. — Не движетс-ся.
Послышался новый приказ:
— Обойди Зеркало и встань позади него.
Сзади золотая рама выглядела сплошной, отражений не показывала, о чём Гарри и сообщил на парселтанге.
— Теперь сними Мантию, — скомандовал профессор Квиррелл — по-прежнему из комнаты зелий. — Сразу же доложи, если Зеркало повернётся к тебе.
Гарри снял Мантию.
Зеркало осталось прибитым к системе отсчёта, связанной с Землёй, и Гарри доложил об этом.
Вскоре послышались свист и шипение, и феникс Адского огня проплавил дыру в мраморной стене позади Гарри. Свет в комнате сразу же приобрёл красноватый оттенок. За фениксом из свежепроделанного коридора вышел профессор Квиррелл. Его строгие чёрные туфли ничуть не пострадали от ходьбы по раскалённой до красна поверхности.
— Что ж, — сказал профессор, — одной потенциальной ловушкой меньше. А теперь… — он вздохнул. — Теперь мы подумаем, какими способами мы можем достать Камень из Зеркала, а ты попытаешься эти способы реализовать — ибо я предпочёл бы не отражаться в Зеркале. Честно предупреждаю, эта часть может оказаться утомительной.
— Я так понимаю, что Адским огнём эту задачу не решить?
— Ха, — воскликнул профессор Квиррелл и взмахнул рукой.
Зловещий феникс метнулся вперёд, по оставшимся мраморным стенам пробежали извивающиеся тени от красного света. Гарри инстинктивно отпрянул.
Алый ужас промчался мимо профессора Квиррелла, врезался в золотую заднюю поверхность Зеркала и в тот же миг исчез.
Огня не стало, к свету в комнате больше не примешивался алый оттенок.
На золотой поверхности не осталось ни царапины. Рама не светилась поглощённым теплом. Зеркало просто осталось на месте — совершенно невредимое.
По спине у Гарри побежали мурашки. Если бы он играл в «Подземелья и драконов» и ведущий сообщил бы ему о таком результате, Гарри предположил бы, что столкнулся с иллюзией, и сделал бы спас-бросок на недоверие.
В центре задней поверхности зеркала появилась последовательность рун неизвестного алфавита. Чёрное отсутствие света в некоторых участках поверхности создавало ровный горизонтальный ряд маленьких линий и кривых. Гарри пришла в голову мысль, что Адский огонь уничтожил какую-то небольшую скрывающую иллюзию, какое-то слабое заклинание, которое добавили, чтобы дети не видели эти буквы…
— Сколько лет этому Зеркалу? — спросил Гарри, понизив голос почти до шёпота.
— Никто не знает, мистер Поттер, — на лице профессора Защиты появилось что-то похожее на почтение, он потянулся рукой к рунам, но так и не коснулся пальцами золота. — Думаю, мои догадки здесь мало чем отличаются от ваших. Некоторые легенды, которые могут быть, а могут не быть выдумкой, гласят, что Зеркало идеально отражает само себя, и потому его существование абсолютно устойчиво. Настолько устойчиво, что Зеркало осталось невредимым, когда всё остальное, сотворённое Атлантами, исчезло, когда все последствия их деяний оказались вычеркнуты из Времени. Теперь вы понимаете, почему меня повеселило предложение использовать Адский огонь.
Профессор Квиррелл опустил руку.
Даже после всего пережитого за сегодня, Гарри почувствовал благоговение, если сказанное было правдой. После всех откровений золотая рама блестела не ярче, чем раньше, но можно было вообразить, как она уходит в глубину веков, к цивилизации, которая оказалась стёрта из реальности…
— Что… что именно делает Зеркало?
— Прекрасный вопрос, — ответил профессор Квиррелл. — Ответ заключён в рунах, написанных на золотой раме. Прочти их мне.
— Мне этот алфавит не знаком. Руны выглядят так, словно их случайным образом куриной лапой нацарапали толкиновские эльфы.
— Всё равно прочти. Не опас-сно.
— Руны гласят: «яинелмер тсеыннавор илопарт скэ еынна восалгос а оцил ёовтен юавы закопя», — Гарри почувствовал, как по спине опять побежали мурашки.
Он понял, что на самом деле означает руна «яинелмер». Она означала яинелмер. А дальше руны говорили, что с яинелмер нужно делать тсеыннавор, пока оно не станет илопарт, а затем взять часть, которая одновременно скэ и еынна. Гарри словно всё это знал, словно мог с обоснованной уверенностью ответить «да», если бы кто-то спросил его, можно ли про юавы сказать восалгос или оцил. Но затем Гарри попробовал связать эти понятия с какими-нибудь другими и потерпел неудачу.
— Мальчик, ты понимаеш-шь с-смыс-сл этих с-слов?
— Кажетс-ся, нет.
Профессор Квиррелл слегка вздохнул, не сводя глаз с золотой рамы.
— Мне было интересно, может ли изучавший магловскую науку постичь смысл Слов Ложного Понимания. Судя по всему, нет.
— Возможно… — начал Гарри.
Когтевранец, ты серьёзно? — спросил внутренний слизеринец. — Что, вот прямо сейчас?
— Возможно, если я узнаю о Зеркале больше, я смогу ещё раз попробовать понять эти слова, — заявила когтевранская сторона Гарри, взявшая управление на себя.
Края
