Когда он пересёк границу отражаемого Зеркалом пространства, ничего не случилось. Мужчина посмотрел в Зеркало.

Гарри не мог сказать, что он там видел. Для Гарри плоская идеальная поверхность по-прежнему отражала лишь комнату, по-прежнему казалась проходом в ещё одну комнату.

— Ариана, — выдохнул мужчина. — Мать, отец. Брат мой, всё кончено.

Мужчина замолчал, словно слушая кого-то.

— Да, всё кончено, — сказал он. — Волдеморт предстал перед этим зеркалом и оказался в ловушке, придуманной Мерлином. Теперь он лишь ещё один запечатанный ужас.

Снова наступила тишина.

— Хотел бы я последовать твоему совету, брат мой, но так будет лучше, — мужчина склонил голову. — Смерть ему более недоступна. Его участь достаточно ужасна.

На этих словах Гарри стало довольно неуютно. Дамблдор бы так не сказал, это скорее соответствовало поверхностному стереотипу… Но собеседником и не был дух настоящего Аберфорта, просто профессор Квиррелл воображал, что Дамблдор воображает Аберфорта таким, и этот дважды отражённый образ Аберфорта ничего не заметил...

— Настало время возвратить Философский Камень, — сказал мужчина, считающий себя Дамблдором. — Теперь ему следует вернуться в руки мастера Фламеля.

Тишина.

— Нет, — ответил мужчина. — Мастер Фламель хранил Камень ото всех ищущих бессмертия многие годы, и, я думаю, в его руках он будет в безопасности… Нет, Аберфорт, я уверен, у него благие намерения.

Гарри казалось, что все его нервы натянуты как струна, и он ничего не мог с этим сделать. Ему было трудно дышать. Конфундус профессора Квиррелла оказался всё же несовершенным. Личность профессора Квиррелла просачивалась наружу, она заметила очевидный вопрос: почему, если бессмертие столь ужасно, Камень в руках Николаса Фламеля — это нормально? Даже если профессор Квиррелл понимал, что Дамблдор никогда не задумается об этом вопросе, он не включил в свой Конфундус утверждение «представление Дамблдора об Аберфорте об этом не подумает». В Зеркале отражался разум профессора Квиррелла, образ, возникший благодаря интеллекту Тома Риддла...

— Уничтожить? — переспросил мужчина. — Возможно. Я не уверен, что уничтожить Камень реально, иначе мастер Фламель давным-давно так бы и поступил. Мне не раз приходило в голову, что он сожалеет, что вообще создал его… Аберфорт, я обещал ему. К тому же, мы с тобой гораздо младше мастера Фламеля и не столь мудры. Философский Камень должен вернуться в руки своего создателя.

У Гарри перехватило дыхание.

В левой руке у мужчины появился кусок алого стекла неправильной формы, величиной примерно с первую фалангу большого пальца Гарри. Сияющая поверхность алого стекла казалась влажной, словно мужчина в руке держал кровь, застывшую и принявшую угловатую форму.

— Спасибо, брат мой, — тихо произнёс мужчина.

Камень должен выглядеть именно так? Знает ли профессор Квиррелл, как должен выглядеть настоящий Камень? Вернуло бы Зеркало при таких обстоятельствах настоящий Камень или выдало бы его копию?

А затем…

— Нет, Ариана, — мягко улыбнулся мужчина. — Боюсь, теперь мне нужно идти. Потерпи, моя милая, уже скоро я присоединюсь к тебе по-настоящему… Почему? Да, действительно, почему мне нужно идти… теперь, когда Камень у меня, мне стоит отойти от Зеркала и подождать, пока со мной свяжется мастер Фламель, но я не совсем понимаю, почему мне надо отходить от Зеркала для этого… — мужчина вздохнул. — Увы, я старею. Хорошо, что эта ужасная война кончилась. Полагаю, ничего страшного не случится, если я немного побеседую с тобой, моя дорогая, раз ты так хочешь.

У Гарри начала болеть голова. Какая-то его часть пыталась сообщить, что он уже некоторое время не дышит, но её никто не слушал. Конфундус профессора Квиррелла оказался несовершенным. Образ Арианы в представлении Дамблдора в представлении профессора Квиррелла хотел говорить с Дамблдором, и, возможно, не хотел ждать, потому что на каком-то уровне профессор понимал, что на самом деле загробной жизни не существует. И изначально заложенный импульс уйти сразу же после получения Камня не устоял перед аргументами Риддла-Арианы…

Внезапно Гарри успокоился и снова начал дышать.

В любом случае, он практически ничего не может сделать. Профессор Квиррелл не дал Гарри возможности вмешаться. Что ж, пусть профессор Квиррелл пожинает последствия своего решения. А если эти последствия ударят и по Гарри… пусть так и будет.

Мужчина, считающий себя Дамблдором, в основном терпеливо кивал, иногда что-то отвечая своей любимейшей сестре. Иногда он неловко бросал взгляд в сторону, словно очень хотел уйти. Но он подавлял это желание огромным терпением, вежливостью и заботой о своей сестре, которые были у Альбуса Дамблдора в представлении профессора Квиррелла.

Гарри сразу заметил, когда заклинание Конфундус спало. Выражение лица мужчины изменилось, теперь это снова было лицо профессора Квиррелла.

И в то же самое мгновение изменилось и Зеркало. Гарри больше не видел в нём отражения комнаты. Вместо него появилось изображение настоящего Альбуса Дамблдора, словно он стоял за Зеркалом и был виден сквозь него.

Настоящий Дамблдор смотрел сурово и мрачно.

— Здравствуй, Том, — сказал он.

Глава 110. Отражения. Часть 2

Спустя миг мрачное выражение на лице Альбуса Дамблдора сменилось замешательством.

— Квиринус? Что…

В воздухе повисла тишина.

— Да уж, — сказал Альбус Дамблдор. — Я чувствую себя полным дураком.

— Надеюсь, так и есть, — невозмутимо ответил профессор Квиррелл. Если появление Дамблдора и оказалось для него потрясением, то по его виду это было совершенно незаметно. Лёгким движением руки он превратил свою мантию обратно в профессорскую одежду.

Мрачность Дамблдора вернулась и удвоилась.

— Надо же, я изо всех сил искал тень Волдеморта, и так и не заметил, что профессор Защиты Хогвартса — изъеденная недугом, полумёртвая жертва, которой завладел куда более могущественный дух. Я бы подумал, что у меня началось старческое слабоумие, однако, это упустили из виду слишком многие.

— В самом деле? — профессор Квиррелл приподнял брови. — Неужели меня так сложно узнать без светящихся красных глаз?

— Увы, именно так,