– Она классный специалист, – уточняет Майк.

– Ясно.

Она. Ты дурочка, Джек. Кому, как не тебе, следовало бы избегать поспешных умозаключений.

– У тебя есть эйрдроп?

– Э-э-э, да.

Я достаю телефон, и он пищит, сообщая о принятом от Майка сообщении. Я нажимаю кнопку «принять».

– Спасибо.

– Как ты думаешь, что там? – спрашивает он.

– Ну, как правило, подобные подземелья сооружались под церквями для богатых и влиятельных семей округи.

– Понятно. Типа собственных частных могил, подальше от всяких крестьян.

– Именно так.

Мы снова смотрим на провал в полу.

– Значит, вопрос скорее не «что», а «кто»?

Я сижу на краешке постели Фло, чего не делала с тех пор, как она была совсем малышкой. Она сидит, облокотившись на подушки, и ее перебинтованная нога выглядывает из-под одеяла. Она бледная, под глазами залегли темные круги.

– Ты на меня злишься?

– Не злюсь, – отвечаю я. – Уже не злюсь. Я просто о тебе беспокоюсь. Хочу защитить тебя от опасностей.

– Мам, я знаю. Но ты не можешь защитить меня от всего на свете. То, что произошло в часовне, было просто несчастным случаем.

– Конечно. – Я внимательно смотрю на нее. – А как насчет фигуры, за которой ты туда пошла?

Пауза. Вот оно. Я так и знала, что она рассказала мне не все.

– Хорошо. Пообещай, что не сочтешь меня сумасшедшей.

– Обещаю.

– Мне показалось, что я видела девочку, как на кладбище.

– Ту же самую?

– Нет, у этой девочки были и голова, и руки, но она горела, вся была обгоревшая. Это было ужасно.

Я молча смотрю на нее. Сожженные девочки.

– Я не придумываю.

– Знаю, – со вздохом отвечаю я. – Ты уверена, что тебе больше никто не рассказывал историю сожженных девочек? К примеру, Ригли?

– А что? Ты думаешь, кто-то мне что-то рассказал и мой мозг каким-то образом воссоздал эти видения?

– Я просто пытаюсь найти рациональное объяснение. Я никогда не верила в привидения.

– Я тоже.

– Но я верю тебе.

О чем я умалчиваю, так это о том, что также считаю события последних недель очень травматичными. Все эти проблемы в Ноттингеме. Внезапный переезд сюда. У меня никогда не было ни малейших поводов опасаться за психическое здоровье Фло. Она всегда была на удивление уравновешенным ребенком. С другой стороны, Джонатан мастерски умел притворяться. И некоторые психиатры считают, что психические заболевания передаются по наследству.

– Так что же мы будем делать? – спрашивает Фло.

– Не знаю.

– Экзорцизм? Я хотела сказать, у тебя ведь есть этот набор.

Я слабо улыбаюсь:

– Если по этой земле все еще бродят заблудшие души, я не думаю, что было бы правильно гневно и насильно их отсюда изгонять, как ты считаешь?

– Пожалуй, ты права.

– Поверье гласит, что сожженные девочки являются людям, которым что-то угрожает.

– Значит, ты считаешь, мне что-то угрожает?

Я многозначительно смотрю на ее ногу.

– Это несчастный случай, – повторяет она.

– Второй за два дня.

– Ну вот, начинается. И, конечно, во всем виноват Ригли?

– Каждый раз, когда ты с ним встречаешься, происходит что-то плохое.

– Сегодня вечером он меня спас.

– Я благодарна ему за то, что он тебя обнаружил…

– Но?

– Что, если ты его видела входящим в часовню?

– Это был не он.

– Хорошо, но что тебе вообще о нем известно?

– Он живет на самой окраине деревни со своей мамой.

– И?

– Ну, я не устраивала ему допрос.

– Мне все же хотелось бы познакомиться с его мамой.

– Мы не встречаемся.

Я поднимаю брови.

– Это не то, что ты думаешь.

– А он об этом знает?

– Да. А как насчет тебя и этого парня, Майка?

– Определенно не то, что ты думаешь.

– А он об этом знает?

– Ладно, юная леди, довольно. – Я встаю. – Утром об этом поболтаем.

Она оборачивается и тянется к выключателю, но вдруг снова смотрит на меня.

– Мам, как ты думаешь, чьи это тела там, в подземелье?

– Откуда же мне знать. Надо подождать. Завтра мы все узнаем. А пока тебе нужен отдых. Как думаешь, ты сможешь уснуть?

Она зевает.

– Сожженные девочки обитают только в часовне, верно?

– Кажется, да.

– Тогда все будет хорошо.

– Спокойной ночи. Люблю тебя до Луны и обратно.

Фраза, которую мы повторяли, когда она была маленькой.

– Люблю тебя до конца всей Вселенной и обратно.

– Люблю тебя до бесконечности и обратно.

– Люблю тебя до Большого Взрыва и обратно.

Я улыбаюсь и шлепаю в ванную.

Моюсь, чищу зубы и готовлюсь ко сну. Измучена и взвинчена одновременно. Кажется, я нахожусь на пороге чего-то. Чего-то плохого. Это ощущение накрывает меня подобно приступу головокружения.

Что-то страшное грядет[9].

Я сжимаю пальцами серебряную цепочку у себя на шее. Затем вхожу в спальню и опускаюсь на колени возле кровати. Но я не молюсь. Я шарю под матрасом. Ощупываю пальцами деревянные планки. Хмурюсь. Приподнимаю матрас и заглядываю под него, не веря своим глазам.

Нож исчез.