Последнее слово колдун выкрикнул.

— Тише, тише, — я приобнял его. — Давай-ка ещё глоточек?

Ойгон тут же подсуетился и заставил Нишая ещё раз хлебнуть из бурдючка.

— Император на то и рассчитывает, что ты потеряешь разум, Нишай, — успокаивал я колдуна. — А нам ещё надо выиграть поединок. Я так понимаю, что опасения страшноликому внушает только драконий меч у меня на поясе? Меня-то он, выходит, уже давно списал в утиль?

— Против меча амулетов нету, — Нишай сглотнул и уставился в землю. — Но есть магическое оружие против твоей душевной силы и путей твоего разума. Ты же слышал, что он сказал?

— Херня, — усмехнулся я. — Нету у него оружия против моей души. Я другого боюсь. А что если императору всё равно, кто из нас выиграет?

Нишай поднял глаза и уставился на меня. В его взоре наконец промелькнуло что-то привычно разумное и острое.

— А ведь и верно, — сказал он. — Какая разница, кто победит из двух похожих наследников? Если победишь ты, Маргон наложит на тебя печать и заставит присягнуть императору. А если Нордай — на него наложат личину Камая, чтобы наши люди поверили в победу. Потом будет заключён мир между фальшивым Камаем и императором, и парень будет править долиной. Так что император выигрывает в любом случае.

Нишай огляделся и развернулся так, чтобы наблюдать за найманами, готовящими площадку для поединка.

— Ну, личину-то ещё надо успеть наложить, — не согласился Чиен.

— Маргон отлично знает наследника, — пояснил Нишай, кивая мне на колдунов.

Они сбились в кучу и шушукались, а император снова забрался в свой паланкин, и карлик бегал то к колдунам, то к приоткрытой занавеске.

— Но Кай чуть повыше, да и одежда другая, — стал спорить Чиен. — Это как нужно наловчиться?

— Я бы сумел, — пожал плечами колдун. — Я бы начал менять их прямо во время боя. Армия императора стоит достаточно далеко, чтобы видеть все подробности поединка. Наши люди — тоже…

— Ну, мы-то близко! — перебил Чиен.

— А нас просто убьют! — оптимистично закончил мысль Нишай.

— Нет, — сказал я поразмыслив. — Не прокатит.

— Почему? — удивился Нишай.

Он уже прикинул, как можно всё провернуть — с личинами и с печатями.

— Смотри. Одно дело, если выиграет Нордай. Но если выиграю я — это будет слишком плохой для императора вариант. Наследник с печатью хорош, пока император жив и может им управлять. Но рано или поздно старик умрёт, ну и кто тогда будет контролировать «наследника»?

— Значит, тебя всё-таки попытаются убить, — согласился Нишай. — Но ты слишком опасен с драконьим мечом. Думаю, они приготовили какую-то подставу с оружием. Не выпускай меч из рук. Не соглашайся на осмотр или замену!

— Хорошо, — кивнул я. — Будь начеку и ты. Держись, братишка. Плакать по убитым будем потом. Мы сложим с тобой огромный курган из камней, чтобы он простоял века, верно?

Нишай кивнул, кусая губу.

— Но для этого надо сначала победить, — продолжал я. — И нам бы тоже неплохо придумать какую-то хитрость.

— А что если император врёт? — осенило Нишая. — Что если это тебя сотворили с помощью магии? Отразили через зеркало? Ведь у тебя действительно сердце справа. И всё это — очередной жуткий план императора? Ты в этом бою превратишься в демона, и Нордай останется единственным наследником?

— Сердце — аномалия от рождения, — пожал я плечами. — Не заморачивайся на пустом месте.

— А так разве бывает?

— Да, Нишай. Расспроси повитух, если не веришь. Редкое, но не такое уж необычное дело.

— А что случилось-то, вы уже скажете? — не выдержал Чиен. — Что вам сказал император?

— Что я — его сын, — пояснять пришлось мне. — Я и Нордай — близнецы. Братья. Что он сам отдал меня правителю Юри заложником заключённого между ними союза. Войны прекращаются, проход к Белой горе свободен для всех. Ну и прочие ништяки союзных государств. Когда Нордай войдёт в возраст, пригодный для наследника, император планировал убить правителя Юри, Эргена и меня. А потом, видимо, Камай воскрес бы каким-нибудь удивительным образом. И унаследовал долину Эрлу. А после смерти императора — всю империю Вайги.

— Но зачем? — растерялся Чиен.

— Затем, что император не желает делить земли. Отдай он долину терию Вердену — и под носом постепенно заведётся ещё один «правитель Юри». Да и не факт, что горные духи признают наместника. Так и будет он воевать с местными племенами, пока его где-нибудь не прибьют. Но «Камаю» духи подчинятся, ведь Эрген пропал, и по праву теперь наследует младший.

— И ты?.. — Чиен нахмурился. — Ты признаешь своим отцом императора Вайги?

— Я? Да на хер он мне нужен, такой отец! — я даже растерялся немного. Ну что за идея: у меня есть утраченный во младенчестве папочка? Бред какой-то. — Мой отец — правитель Юри. Он вырастил меня как сына, а чья там во мне кровь — земля впитает любую.

— А драконы? Разве чёрному дракону может подчиниться красный?

— Ты дебил, Чиен? Я уже летал на красном драконе. Всё это — пустые легенды. И мы будем пользоваться ими там, где они нам на руку. Нишай, очнись уже. Надо готовиться к драке!

— Но ведь ты убьёшь своего брата! — не отставал фехтовальщик.

— Да какой он мне брат?

— Ты мог бы перетянуть Нордая на нашу сторону! Уговорить оборотить меч против императора! Ты красноречив…

Я рассмеялся.

— Ты серьёзно, Чиен? Забыл, что почти четырнадцать зим император воспитывал из мальчишки моего убийцу? Думаю, он начал работу именно тогда, когда Нордай получил свой первый коротенький меч — года в два или три. Из ребёнка опытный маньяк может вылепить всё, что угодно. Можно даже воспитать сына так, чтобы он предал отца. Знаешь про такое?

Фехтовальщик нахмурился. Я задел его за живое.

— Но кровь… — начал он упрямо. — Вы оба с младенчества не расставались с мечом, оба — драконьего рода!..

— Кровь влияет только на цвет волос да склонность к оружию… — Я похлопал его по плечу. — Но не на привязанности и