Ольга встрепенулась.

– Что?

– Ну, удобрение. Ты же за ним уходила.

– Да, точно, – закивала Ольга и достала из кармана мешочек. – Тут немного золы и молотой травы. Но не знаю, хватит ли.

– Землю мертвую хочешь еще больше мертвечиной накормить? – поинтересовалась Милорада, поднимая глаза на воспитанницу Кощея.

– Чем богаты, – пожала плечами Ольга. Настроения говорить не было. Работы оставался непочатый край, но сейчас ей совсем не хотелось ею заниматься. И уж тем более – радовать батюшку.

Влас вдруг с размаху хлопнул себя по лбу.

– Точно! И как я забыть мог? Где у вас тут какая-нибудь выгребная яма?

Ольга недоуменно вскинула брови.

– Навоз нужен, – объяснил оборотень. – Или, на худой конец, объедки. Ну, этого богатства в любом доме навалом, даже где еды – две корки хлеба. Урожаи попрут как на дрожжах, – запальчиво заговорил он, посмеиваясь от собственной находчивости. – А если Милорада еще поколдует…

– У меня лапки, – напомнила та.

– Ну так Ольге объясни. Вы ж с ней обе ведьмовству обучены.

– Разберемся, – кивнула Ольга и направилась к пластам мерзлой почвы, до которых еще не успел добраться Святослав с киркой.

Голова гудела, а тело накрыла усталость, какой Ольга за всю свою жизнь еще ни разу не чувствовала.

Молодой князь окинул девушку быстрым взглядом, перехватил поудобнее кирку и принялся снова колоть мерзлый дерн. То и дело он поднимал глаза на Ольгу, но тут же спешил отвести взор. Это раздражало, особенно притом, что Святослав, пожалуй, был первым, кто вообще умудрился ее разглядеть.

– Что, хороша? – скривилась девушка. Святослав неопределенно пожал плечами. – Что, нет?!

– Не скажу, – ответил юноша, еще раз ударяя киркой. Когда он выпрямился, на тонких губах играла улыбка. – Опасно мне говорить такое при невесте.

– Ой, что же это я? – закатила глаза Ольга. – Опять едва чужой любви не помешала. Вот и батюшкина невеста меня уже спровадить хочет.

– Зачем?

– Видимо, чтоб Кощей один остался и никто не мешал ей его сгубить, – пожала плечами девушка и уперла локти в колени. Всякие едкость и шутливость разом испарились с ее лица. – Понять бы мне, зачем она делает это. Так ли отомстить сильно хочет…

– Или ей нужно что-то еще? – хмыкнул Святослав. Ольга вопросительно взглянула на него. Юноша пожал плечами. – Я и сам об этом задумываюсь. Хотя Влас и Милорада говорят, что нужно сразу с Даной разобраться, и дело с концом, я пытаюсь понять, зачем она все это устроила.

– Почему нельзя было просто жить в глуши, как Баба Яга? – согласилась Ольга.

– Или путешествовать? Мир повидать?

– Я бы так и сделала, – усмехнулась Ольга. Святослав улыбнулся вслед за ней, но тут же опомнился и, схватив кирку покрепче, вернулся к работе.

Стоило ему замахнуться, как на дерн рыжей стрелой вскочила Милорада, обвила лапки хвостом и требовательно посмотрела на Ольгу.

– О чем шепчетесь? – голос девушки звучал почти беззлобно, но Ольга все-таки согнала улыбку с лица.

– Про Дану говорим. Пытаемся понять, зачем она Кощею в невесты набилась. Почему ничем другим не занялась.

– А-а-а, вот оно что, – закивала кошка. – А ты не знаешь ли, как с Даны мою кожу снять и мне вернуть?

– Ну… колдовство немудреное, но кропотливое. Нужно серебряным ножом поддеть, серебряной иглой зашить, а швы живой водой окропить. Небыстрое это дело. Да и не боишься ты, что Кощей, узнав правду, на тебе самой женится?

– Я боюсь, что через седмицу уже никогда из этой шубы не вылезу, – печально произнесла Милорада. – Знаешь, как страшно думать о том, что никогда больше поцелуев милого на себе не почувствуешь?

– Не знаю, – отрезала Ольга, а в сознании тут же вспыхнуло лицо Святослава, близко-близко, в полумраке тени колонн. Память услужливо вычистила страх, который охватил Ольгу, когда юноша коснулся ее. Она теперь и не уверена была, что действительно тогда испугалась. Может, перепутала с чем-то это чувство?

Девушка встрепенулась всем телом, отгоняя эти мысли.

– В общем, будет лучше, если Святослав выиграет спор у Кощея и заберет Дану отсюда. Вы отвезете ее к Бабе Яге, а там из твоей кожи и выпотрошите.

– Долго, – вздохнула Милорада, переводя тоскливый взгляд на жениха. Святослав скинул кафтан и закатал рукава рубахи. Это не помогало справиться с жаром, его руки блестели от пота, и рубаха липла к спине, повторяя очертания мышц.

Ольга зажмурилась, будто пытаясь выдавить этот образ из своих глаз, и вскочила на ноги.

– Я пойду, прикажу слугам для вас баньку натопить. И навоза принести. После него вам точно надо будет как следует помыться.

– Тоже мне, княгиня нашлась, – хмыкнул Влас ей вслед и вернулся к делу.

В их положении радоваться особенно не приходилось, но Влас на удивление был в приподнятом настроении. Оно настигло его еще на границе мертвого царства и с каждой секундой, проведенной среди колких снегов, все крепло. Широкую грудь заполонило странное чувство, певучая радость, какая появляется, когда после долгого отсутствия возвращаешься домой. Все ему тут казалось знакомым и родным и до того правильным, что хотелось смеяться, прикасаться к каждой вещи, отмечая свою принадлежность. Этот мороз, этот снег, это безмолвие – Влас словно тянулся к ним всю жизнь. А теперь даже подумывал о том, чтоб перекинуться волком и носиться по снежной пустоши, подобно щенку. Ох и веселье-то будет!

Правда, стоило Власу перевести взгляд на Святослава и недовольную кошку-Милораду, и становилось ясно, что весело тут ему одному. А что делать? Ходить с лицом, как будто запеченного навоза навернул, как остальные?

Не успел он об этом подумать, как на пороге появился слуга с кадкой той самой субстанции. Зажав нос двумя пальцами, прислужник неохотно поклонился и спросил:

– Базвольде уздать, згольга ищо вам нуждо?

– Да сколько есть, братец, – заулыбался Влас. – Больше – это ж не меньше. Правда, князь?

И чуть со смеху не лопнул, когда увидал округлившиеся глаза друга.

– А это обязательно? – спросила Милорада. От запаха у нее вся шерсть встала дыбом.

– А вы как думаете? Все эти ваши плодородные земли солнышком питаются? Нет, дорогие мои, все стоит на поту, навозе и палках, – со знанием дела произнес Влас, забрал у слуги кадку с навозом, в другую руку взял саженец и потряс им перед друзьями. – Так и запишите.

– Может, еще портрет твой нарисовать? – фыркнула Милорада и, найдя уголок почище, принялась нарочито вылизываться.

Юноши взялись за работу. Обвязав лица тканью, они рыхлили, удобряли и перекапывали. Иногда друзья делали перерывы, но вскоре вонь навоза смешалась с запахом пота, и игнорировать эту композицию стало просто невозможно. Из глаз текли слезы, натруженные руки и спины болели, а солнце даже не думало заходить, хотя Святославу казалось, будто они работали уже несколько дней кряду.

В очередной раз зашел слуга. Теперь он догадался нацепить себе на нос прищепку, чтоб нести ведра в обеих руках.

– Госпожа Милорада и хозяин спрашивают, почто