думая, сказала Лжемилорада. – Такого, чтоб скакал быстрее солнечного лучика да говорить умел. Чтоб я между домашними делами успевала росинки весенние собирать да тебя ими умывать.

Дана расплылась в медовой улыбке. Кощей аж крякнул от удовольствия и перевел многозначительный взгляд на Святослава, чуть кивнув ему, мол, полюбуйся. Хозяин дворца хлопнул в ладоши.

– Желание твое для меня закон, бесценная моя невеста. Слыхал, женишок? Раздобудь конька. Раздобудешь – так и быть, отпущу Милораду и княжество тебе верну.

– Позволь с невестой переговорить наедине, – продолжал настаивать Святослав.

Кощей встряхнулся от такой наглости.

– У всего есть цена, юноша. Даже у времени моей драгоценной невесты.

– Дай мне хоть словом с ней обменяться. Может, уже остыло ее сердце, а я зря стараюсь.

– Вот ведь, молодежь, – махнул рукой Кощей. – Ладно. Но не вздумай позволить себе всякого.

И, погрозив ему пальцем, выгнал всех вон и сам вышел следом. Святослав проводил его взором и стиснул челюсти, глядя, как медленно закрываются тяжелые двери.

Вдруг за спиной раздался визг. Госпожа Милорада вскочила с резного трончика. Одной рукой она держала за шкирку рыжую кошку, а второй трясла перед нею. На белоснежной коже появились две алые точки от острых кошачьих клыков.

– Скотина драная! Вот как выброшу тебя в окно, будешь знать! – рыкнула лженевеста.

Святослав дернулся было спасать кошку, но Дана выставила руку в предупреждающем жесте.

– Не-е-ет, женишок, не так быстро, – ухмыльнулась она. – Ничего я ей не сделаю, ты же меня знаешь. По крайней мере, пока никто из вас глупостей не творит. Не будешь же больше кусаться, кошечка?

– Кожу мою верни, ведьма проклятая! – рявкнула Милорада.

– С радостью бы, да не могу, моя хорошая. Или тебе не терпится в объятиях Кощея побывать? То еще удовольствие, должна сказать. Руки молодого князя гораздо теплее и нежнее. Правда ведь?

– Зачем ты это делаешь? – устало спросил Святослав. – Зачем это все?

– Не твоего ума дело, свет мой. Сделанного не воротишь, – отмахнулась Дана и усадила кошку на трон. – Но раз уж ты взялся исполнять мои скромные женские прихоти, я сделаю так, что ты сможешь вернуться в Дол и получишь все, что тебе дорого. Я ведь не злая, милый мой. И память у меня хорошая, я всегда плачу добром за добро.

За годы жизни с мачехой Святослав уяснил, что если Дана не хочет говорить, то ответа от нее не дождешься, как ни старайся. Станет юлить, увиливать и путать так, что сам же будешь волосы на голове рвать. Единственное, что оставалось юноше, – это сверлить колдунью испепеляющим взглядом.

– Как думаешь, что сделает Кощей, когда я расскажу ему о вашей с ним прошлой встрече?

– Милый ты мой, – рассмеялась Дана. – Хоть кожу с меня при нем сними, он тебе не поверит и слушать не станет.

– С чего ты взяла?

– Не был ты влюблен, Святослав, за то мне тебя жаль. Вот если б хоть раз влюбился по-настоящему, знал бы это слепое чувство, когда весь мир готов перевернуть и нет для тебя ничего истиннее и правдивее, чем любимый человек. Правду говорю, кисонька? – хмыкнула Дана и, опережая кравшегося к трону Святослава, схватила кошку. – Нет, милый мой, невеста твоя со мной останется. Чтоб ты точно глупостей не натворил.

– Отпусти ее, – процедил Свят.

– Отпущу, – улыбнулась она. – Как только дела свои сделаю, так сразу и отпущу. А теперь пошел вон! Кощеюшка!

Тут же двери распахнулись, и Кощей с премерзкой ухмылкой проплыл мимо Святослава и напоказ заключил распрекрасную невесту в костяные объятия. На секунду на красивом девичьем лице мелькнуло такое отвращение, что Свят даже невольно заулыбался. Поделом ведьме будет.

– Ну давай, иди отсюда, – шикнул Кощей.

– Позволь кошечку еще погладить.

– Может, еще каждую крысу в моих хоромах поцелуешь? Пшел вон!

* * *

– И где нам этого конька искать? – сокрушался Влас. Оттого что никто толком не оценил его садоводные старания, юноша надулся как мышь на крупу и все продолжал бормотать себе под нос, на чем свет стоит ругая Кощея и Лжемилораду. – Вот право слово, ну налопались бы они этих яблок – и горя б не знали. Нет, теперь ей конька подавай. А завтра она что попросит? Водопад ей в бане вытесать?

– Хватит уже вздыхать, – взмолился Святослав.

Княжий сын вытянулся на сене и ворочался в попытках найти положение, в котором у него будет болеть какая-нибудь одна часть тела, а не все сразу.

– Я не вздыхаю, – возмутился Влас. – Ты-то сам чего такой спокойный? Спор не выиграл, невесту у тебя умыкнули, не пойми куда послали. А ты валяешься себе.

– А что толку причитать? Ты хоть весь мир обругай, ничего не изменится.

– Пускай ничего и не изменится, но полегче станет, а это уже немало, – развел руками Влас. – Или, может, ты рад, что Милорады поблизости не будет?

– Вот это точно не твое собачье дело, – беззлобно проговорил Свят и, изогнувшись, пихнул друга в плечо. Влас захихикал.

– А все-таки, где этого конька взять?

– В Волчьих горах, – прозвучал голос Ольги.

Юноши сели. Движение далось Святу тяжело, и ноющая боль с новой силой разлилась по телу. Ольга притворила двери конюшни и подошла к друзьям. Она достала из-за пазухи платок и, расстелив его, щелкнула пальцами. Тут же перед ними возникли горшки с горячим супом, кувшин меда и свежий, исходящий паром хлеб.

– У вас всех, что ли, такие скатерти есть?

– У всех? – Ольга вскинула на Власа удивленный взгляд. – Это Кощеево колдовство.

– У Милорады была такая, – кивнул Свят, отламывая от каравая румяный бок.

– Это был подарок, видимо, – вздохнула Ольга и, сев прямо на пол, взглянула в глаза Святославу. – Мне жаль, что так вышло с твоей невестой. Не знаю, как мы ее проморгали. А сад, кстати, очень красивый получился.

– Спасибо, – хором ответили юноши. Влас тут же накинулся на еду, не утруждаясь даже ложку найти.

– Пообедаешь с нами? – предложил Святослав. – Заодно о горах этих расскажешь.

– А что рассказывать-то? – Ольга приняла из рук Святослава кусок хлеба. – Завтра все покажу.

– Ты что, с нами отправишься? – поперхнулся Влас.

– А что, волчонок? Неплохое посольство из нас выходит: князь, волк и Кощеева воспитанница.

– А там волки, они…

– Такие же, как ты, да.

Пока ели, Ольга рассказала о вражде, растянувшейся на долгие годы. Волки раньше помогали Кощею, приводили к нему мертвецов, чтобы упокоить. Да вот падкость хозяина черного замка на красивых смертных девиц никогда им не нравилась. А тут похитил Кощей очередную Василису и оставил в палатах самоцветных. Девка выла, плакала, и явился за ней очередной Иван. Да не один, а на спине у Серого Волка, вожака тогдашнего. И до того Кощей разобиделся на стаю, что гнал их воронами кровожадными до самых утесов, до самого замерзшего океана. И с тех пор зажили волки своей жизнью, а в Кощеевы земли не возвращались. Кощею же гордость не позволяла