Герои столкнулись с тем, что даже черствые и сухие хлебные корки, которые обычно трудно разжевать, стали практически несъедобными из-за невероятной сухости во рту, напоминавшей раскалённый песок. Но это была единственная еда, доступная им.

Прекхард, Малдуст и Гром разделили между собой эти сухари и пытались разжевать. Володус сидел в стороне, не сильно расстроенный тем, что ему ничего не досталось.

Внезапно Прекхард, сидевший рядом с Громом, вытащил кинжал из его пояса и с резким движением вонзил его в песок.

«Какого черта⁈» — воскликнул Гром.

Кинжал вонзился в песок, и на мгновение что-то зашевелилось, подняв лёгкую рябь на поверхности. Прекхард замер, выжидая несколько секунд, чтобы удостовериться, что движение под песком прекратилось. Затем он начал откидывать песок в стороны и откопал мёртвую змею; удар кинжала пришёлся ей прямо в голову.

Гром резко вскочил, не столько из страха, сколько из осторожности, осознавая, что это создание могло быть не единственным.

«Успокойся, пират. Такие змеи охотятся в одиночку,» — устало произнёс Прекхард и приступил к разделке тела змеи. Сначала он отрубил ей голову, затем сделал небольшой надрез. Южанин надавил на определённые места и наклонил змею над своей головой. Из места, где раньше была голова, начала активно капать кровь большими каплями. Таким образом, Прекхард сумел сделать несколько глотков змеиной крови.

«Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь,» — сказал Малдуст, глядя на Прекхарда.

Вывернув змею на изнанку, Прекхард начал аккуратно выкусывать её мясо в определённых местах. «Это, конечно, не подарит мне день жизни, но пару глотков свежей воды сэкономит,» — ответил он.

Гром отрицательно махнул головой и выдал: «В бездну! Мы похороним себя в этих песках, если не вернёмся обратно. У нас нет еды, и мы пьём лишь по несколько глотков в день под палящим солнцем. В перспективе быть зарубленным всадником и вот этим! Я бы, пожалуй, предпочёл ту смерть, которая пришла бы ко мне быстрее.»

«Не спеши хоронить себя, умбарец. Судьба любит разворачивать жизнь в противоположную сторону в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь. И в час, когда лениво и праздно довольствуешься земными благами, и в час, когда кажется, что надежды на спасение нет,» — произнёс Малдуст, обращаясь к Грому, и закурил трубку.

«Ого, а ты, я смотрю, порой и мудрые слова произносить можешь,» — ответил Гром, задумавшись над его словами. — «Знаешь, я не мудрец, и мне вряд ли суждено дожить до преклонных лет и отрастить хотя бы половину длины твоей бороды, но кое-что разумное я тебе скажу: курить в данной ситуации — гиблая затея. Воды у нас — кот наплакал. Ты же сам себе могилу роешь,» — пытался дать дельный совет Гром Малдусту.

Волшебник, выдыхая причудливые неестественные клубы дыма, засмеялся в ответ и добавил: «Ха-ха, я скорее умру, если у меня закончится запас моего табака, который я, между прочим, сам выращивал. С ним может сравниться разве что знаменитый лонгботомский табак, да-а…» — Малдуст искренне наслаждался горьким вкусом раскуренного табака.

«Как скажешь,» — ответил Гром, вздохнув. Его взгляд упал на безжизненное тело Цедруса, лежащего на песке, и он вспомнил, что, обыскивая его карманы, его пальцы наткнулись на что-то ещё, помимо украденного. Мысли Грома стали смутными: «А вдруг…»

«Слушайте, давайте обыщем нашего друга, которого тащим за собой. Может, у него в карманах завалялось что-то съедобное,» — добавил он.

Скорее из любопытства, чем в надежде что-то найти, Прекхард, сидевший ближе всех к Цедрусу, начал тщательно осматривать его карманы и вывернул их. Вскоре он наткнулся на свёрток, завёрнутый в серую ткань, а внутри обнаружил целые куски хлеба, имеющего форму листьев и выглядящего свежевыпеченным. На ощупь хлеб был мягким, словно не утратил своей свежести.

«Ничего себе! А я тут змеей давлюсь!» — удивлённо воскликнул Прекхард, тут же откусив огромный кусок. Глаза южанина расширились от удивления и восторга. «М-м-м, как же это вкусно! Он такой мягкий и свежий, словно его только что испекли!»

Воодушевлённые находкой в карманах Цедруса, те, кто был в сознании, начали делить его провизию и наслаждались этим необычным хлебом.

«Этот хлеб… Он какой-то неестественный. Слишком сытный… И… Он никак не мог сохранить такую свежесть так долго…» — пробормотал Малдуст, ещё не до конца разжёвывая.

«А я знаю, что это,» — сказал Володус, откусив небольшой кусочек и убрав остаток в свою торбу. — «Это эльфийский походный хлеб, они называют его лембас. Эти хлебцы обладают огромной питательностью и практически не теряют свои вкусовые качества. Поэтому зря вы накинулись на них и почти все сожрали за раз. От их переедания частенько пучит, так что советую не сидеть рядом с Малдустом. Полагаю, его газы будут самыми едкими и токсичными,» — добавил он, оживившись.

«Да, мои газы могут быть неприятными, как и у любого другого живого существа. А если это тебя так заботит, советую укутаться с головой в свой нелепый плащ и наслаждаться собственными испарениями, если, конечно, ты не улетучишься вместе с ними,» — ворчливо ответил Малдуст.

«Хо-хо-хо. Малдуст пошутил, давайте похлопаем в честь его остроумия,» — саркастически прокомментировал Володус. Похоже, ему больше нравилось высмеивать других, и он с трудом переносил насмешки в свой адрес.

«А никого не удивляет, что у нашего Цедруса в закромах завалялся эльфийский хлеб?» — вдруг спросил Прекхард. Он ничего не знал об эльфах; до его земель не доходили даже легенды об этих существax, поэтому слово «эльфы» для него было пустым звуком. Всматриваясь в лицо Цедруса, укутанное тюрбаном, он заметил, что черты его лица удивительно правильные, а кожа нежная.

Преодолеть любопытство и не попытаться получше рассмотреть иноземца Прекхард не смог. Он снял с Цедруса тюрбан, и под ним обнаружились прямые шелковистые волосы блондинистого цвета, доходившие до плеч.

Глаза Прекхарда игриво запрыгали из стороны в сторону, и на его лице появилась смущенная улыбка. — «Ребята, а Цедрус у нас — девушка!» — с неподдельным восторгом воскликнул он.

Малдуст слегка стукнул его по макушке и ответил: «Не говори глупостей, Прекхард. Очевидно, что Цедрус — мужчина. Все эльфы от природы обладают необычайно красивой внешностью. Для многих народов эльфийские мужчины кажутся даже женственными, что ты сейчас и продемонстрировал».

«Ай, ладно, ладно, мужчина так мужчина», — с сомнением произнёс Прекхард, потирая затылок. Затем добавил тихо под нос: «Хотя, как по мне, он и баба красивая».

«Ладно, отдохнули немного,