«Мне всё равно! Мой вождь, Великий Змей, нуждается во мне!» — уверенно заверил Прекхард. На эти слова Малдуст и Гром переглянулись, а Володус, тоже осведомлённый о судьбе вождя Прекхарда, был настолько не заинтересован в разговоре, что предпочёл заняться ковырянием в носу.

«Прекхард, я понимаю твои чувства», — произнёс Гром. — «Но давай рассуждать здраво. Если мы выйдем на дорогу, нас ждёт верная смерть. На открытом пространстве степи нас сразу заметят и схватят всадники, которые, возможно, еще продолжают нас преследовать. Если ты пойдёшь один, без еды, через пустыню в сторону своей родины, твой путь займёт недели, если тебя не поймают раньше те же всадники. Предлагаю тебе на время забыть о чувстве долга и продолжить путь вместе с нами. Давайте углубимся немного на юг, переждём, пока всё успокоится, и вернёмся на дорогу. В конце концов, нам с тобой по пути, ведь я тоже собираюсь как можно скорее вернуться в Умбар».

«Ты так говоришь, потому что я единственный, кто способен ориентироваться и выживать в этих песках», — с недоверием ответил Прекхард.

«Не без этого, но разве это не в наших общих интересах?» — прямо и откровенно произнёс Гром.

Закончив свои занимательные занятия, Володус незаметно вытер длинную козюлю об шляпу Малдуста, тот, к счастью, не заметил его подлости. Затем Володус обратился к остальным:

«Друзья, вам не кажется, что нас стало меньше?»

Все озадаченно переглянулись, а потом хором воскликнули:

«Цедрус!»

Совместными усилиями они смогли откопать тело своего товарища, которого засыпало песком. Песок полностью покрывал его лицо и тело, создавая впечатление, что он стал частью самой пустыни. Дыхательные пути Цедруса были забиты песком, а его рот плотно запечатан пылью.

Несмотря на ужасную картину, Цедрусу всё же удалось каким-то чудом пробить себе в лёгкие крупицы кислорода и остаться в живых. Прекхард взял его и начал трясти, словно тряпичную куклу, надеясь избавиться от песка. Однако это не дало желаемого результата, и тогда остальные присоединились к нему, помогая очистить тело от пыли и песка.

В суете и неразберихе Гром не устоял перед искушением, присущим ему с давних пор, и решил проверить карманы Цедруса. Пират обнаружил кошелёк с монетами и несколько блестящих безделушек.

Когда, наконец, Цедруса освободили от песка, он всё ещё оставался без сознания после травмы, полученной в Стурлуре. Несмотря на попытки Прекхарда привести его в чувство, похлопывая по щекам, Цедрус не приходил в себя. В конце концов, Прекхард снова закинул его на плечо и сказал:

«Ладно, пусть будет так, пока что. Но имейте в виду: при первой же возможности я…» — Прежде чем харадрим закончил свою фразу, ее с долей насмешки оборвал Гром. — «да-да, отправишься в Харад»

По мере углубления на юг пустыни, Малдуст приблизился к Грому и шепнул ему на ухо:

«Ты же понимаешь, что ему придётся рассказать, что на самом деле произошло с его вождём?»

Гром повернулся к Малдусту и заметил, что с его шляпы свисает козявка, оставленная Володусом. Гром перевёл взгляд с козявки на Малдуста и обратно, затем ответил:

«А… Да. Как только я перестану ощущать дыхание всадников, преследующих нас сзади. Ты ведь знаешь, какой импульсивный и непредсказуемый Прекхард. Ради нашего блага, пусть он пока остаётся в неведении.»

«В этом есть смысл, конечно…» — произнёс Малдуст, поглаживая свою бороду. — «Но лучше бы нам не заигрывать с ложью. В конечном итоге от неё больше хлопот, чем пользы».

Он заметил, как Гром часто бросает взгляд на его шляпу. Это льстило Майару, и он подумал, что её необычный вид привлекает Грома. «Да, моя шляпа единственная в своём роде, во всём Средиземье такую не сыщешь», — с улыбкой подумал он про себя.

Ещё до того, как песчаная буря окончательно утихла, Малантур отдал приказ отряду выступать. Дополнительная провизия, отправленная из Стурлура, прибыла раньше, чем ветер перестал поднимать песок.

Шани чувствовала себя совершенно измотанной. Ей удалось поспать всего пару часов, и то в неудобной позе верхом на лошади. Усталость и недосып вызывали у неё ужасное раздражение.

Дуф, напротив, держался более уверенно, хотя и ему не довелось отдохнуть после недавних событий. Все члены отряда Малантура были недовольны решением командира отправиться в путь, не дождавшись окончания бури. Они даже не успели как следует отдохнуть перед дорогой.

Новые верховые животные выражали своё недовольство песком не так явно, как лошади, но управлять ими было не легче. Раздражающий песок летел им в ноздри, и они упорно отказывались подчиняться седокам.

Однако никто не осмелился открыто выразить своё недовольство, и всадникам в конечном итоге удалось усмирить непокорных животных. Хотя видимость для всадников значительно улучшилась по сравнению с ночью, всё ещё не осевший песок, поднятый ветром, мешал им правильно ориентироваться. Невозможно было понять, в каком именно направлении они движутся, и нельзя было надеяться, что буря оставит хоть какие-либо следы перемещения беглецов.

Благодаря этим обстоятельствам герои, спасавшиеся от хаоса в Стурлуре и преследуемые всадниками, получили достаточно времени, чтобы беспрепятственно продвигаться дальше на юг, какое-то время.

Как и предсказывал Володус, Малантур повёл свой отряд на север через пустыню, в сторону дороги. Когда, наконец, товарищи, сплочённые общими неприятностями, смогли сориентироваться, солнце уже встало высоко и нещадно палило. Песок раскалился до такой степени, что его жар ощущался даже сквозь сапоги. Прекхард остановился, чтобы перевести дух:

«Все! Хватит, я уже устал тащить его на себе. Кроме того, я голоден, как собака, и ужасно хочу пить!» — произнёс он сиплым, немного шепелявым голосом, из-за пересохшего рта и бросил Цедруса на песок.

«Согласен, последний раз мы нормально ели ещё до всего этого в Стурлуре,» — добавил Гром, изнывая от жажды. Его рука дрожала от желания осушить бурдюк, но он поборол искушение и сделал лишь несколько глотков. — «Но мы так и не нашли еды, пока бежали из города.»

«А вот тут ты ошибаешься,» — с воодушевлением произнёс Прекхард, вынимая три чёрствые хлебные корки, которые он захватил со стола в одном из жилых домов, когда встретил Грома и Малдуста.

«Невероятно, хвала тебе, Прекхард, мы спасены,» — с явной иронией сказал Володус, с подавленным настроением. После этих слов он плюхнулся на раскалённый песок, не обращая внимания на его жар.

Все они испытывали сильную жажду, больше, чем голод, и понимали, что воду нужно экономить. Из города им удалось взять с собой совсем немного, но у каждого