— Николас, только не начинай. Ведь я провел и тебя, а ты так свято верил, что я ни на что не годен. Но я обманул тебя, Грегора, обвел вокруг пальца Мэдисон, которой просто хотелось немного любви.

— Как понимаю, той эльфийке тоже ее хотелось?

— Для ритуала нужна добровольная жертва, Николас, и она ей стала. Правда, она верила, что я потом верну ее к жизни, — усмехнулся он и сел в кресло. — Но кто не ошибается? Дрейк поверил в наш спектакль?

— Да. И теперь после этого Марджери точно не будут подозревать в шпионаже. Мэдисон сыграла роль, как ты и хотел. Лишила магии Рикаса, подставила себя перед всем двором. Ты для них мертв, а я ни на что не годен. И гримуар у Дрейка.

— То есть все идет по плану?

— Но откуда тебе знать, что Дрейк пойдет на это? Что он сыграет так, как нужно тебе? — поинтересовался Николас и сел в кресло напротив Алефа.

— Ты же повел себя так, как нужно мне в свое время? Грегор, сам того не ведая, раскрывает мне практически все секреты. Мэдисон была уверена, что крутит мной, как хочет. Вы все верили, что главные, но я обыграл всех вас. И теперь ты вынужден слушаться меня, потому что без меня ты никто. Так почему Дрейк не сделает так, как надо? Я знаю твоего сына лучше, чем ты.

— Он не так глуп, как ты хочешь думать.

— Он влюблен. Он умрет за Рикаса, а это — слабость. Любить — удел слабых. Любовь делает нас уязвимыми. Не магия — слабое место Рикаса, а Дрейк и Андриэль. Туда мы и ударим, — улыбнулся Алеф. — А если не выйдет, то мы все равно в выигрыше. Рикас опасен и без огня, но уже не так.

Николас внимательно изучал красивое, но такое отстраненное лицо Алефа. Его ученик вырос, а он этого не заметил. Алеф стал хитрее, мудрее, опаснее. Конечно, идея использовать Мэдисон принадлежала Николасу, но именно Алеф смог сделать все красиво и правильно. Мэдисон ни на секунду не усомнилась, что она правит балом, но именно Алеф нашел слабое звено в виде Марджери, готовой на все, лишь бы уничтожить Рикаса и всех магов Остовии вместе с ним. Именно Алеф придумал, как использовать Дрейка и незаметно подвести его под удар. Алеф умело носил маску глупца, способного следовать только чужим планам, но при этом умудрился с легкостью провернуть свой собственный. Вспомнив о том с каким раболепием он произносил «Госпожа», Николас невольно усмехнулся. Он сам бы поверил Алефу, впрочем, он и поверил, пока два дня назад Алеф не раскрыл правду.

Николас хотел сблизиться с сыном, восхищаться им, уважать. В одержимости Дрейком он упустил, как рядом с ним выросла настоящая змея. Сейчас Николас понимал, что гордиться он действительно может, только другим сыном.

* * *

Элайджа зашел в библиотеку. В последнее время он часто встречался тут с Дейдре. Да и в целом библиотека Рикаса впечатляла настолько, что он, с радостью, остался бы здесь жить. Именно в библиотеке.

Их разговоры с Дейдре становились все продолжительнее и откровеннее. На удивление она тоже чувствовала себя лишней и потерянной. Рикас решил слишком многое, а Дейдре ощущала, что власть в ее руках держится лишь для виду. Элайджа был с этим согласен, но также понимал, что политик из Дейдре действительно никакой. Слишком мягкой, наивной и доверчивой была королева. Ее обмануть не составило бы труда даже для него, а Элайджа не привык врать и юлить.

Но сегодня в библиотеке оказался Джеймс. Видеть его где-то вне покоев Андриэля было странным. При этом было видно, что мысли Джеймса далеки от книги, которую он держал в руках.

— Странно видеть тебя здесь. Разве не твой долг утешать Андриэля? — поинтересовался Элайджа и сел в кресло напротив.

— Ему нужно побыть одному. Ну, или в компании Андраса, лучше понимающего его силы, — ответил Джеймс и отложил книгу. — Совсем скоро нам предстоит проникнуть в замок Грегора, попытаться найти союзников, а я не уверен, что мы сможем действовать вместе.

— Я уже и сам не уверен, что знаю, к чему это все должно нас привести, — ответил Элайджа и достал шахматную доску. — Как насчет сыграть? Мы давно этого не делали.

Джеймс лишь согласно кивнул и принялся расставлять фигуры на доске. Элайджа внимательно наблюдал за его движениями, размышляя о том, что слишком многое изменилось между ними за столь короткий срок. И Элайджа нисколько не был этим расстроен. Да, сейчас они не могли знать, что их ждет дальше, вся их жизнь оказалась в подвешенном состоянии, но они хотя бы рискнули, решились попытаться что-то изменить, пусть и с подачи Андриэля.

— Мы многого давно не делали, — усмехнулся Джеймс и протянул сжатые в кулаки руки.

Элайдже, как всегда, выпало играть белыми. Он с трудом мог припомнить партии, когда было иначе. Его словно магией тянуло к белым фигурам. Может, потому что в их отношениях с Джеймсом, всегда именно он был тем, кто принимает решения. Джеймсу было проще с ними просто согласиться.

— Ну, у тебя было полно других дел, но я не хочу, чтобы ты страдал, — сказал Элайджа и сделал ход.

— Думаю, твои желания сильно запоздали, — печально усмехнулся Джеймс. — Маги — слишком сложные ребята. У них какое-то свое ощущение жизни, силы. Мне никогда ее не понять.

Элайджа откинулся в кресле и задумался над словами Джеймса. Действительно, он не раз ловил себя на мысли, что Рикас, да и Дрейк, несколько другие. Они словно видели мир в других красках, ощущали его совершенно иначе. При этом не восхищаться Рикасом не удавалось. Его сдержанности, холодности, расчетливости. А уж случай с Мэдисон и вовсе убедил Элайджу, что вывести Рикаса из равновесия не сможет ничто. Это было полезным навыком, при этом Элайджа мог то же самое сказать и про себя. Он великолепно контролировал мысли и чувства, но все равно казалось, что ему это дается в разы легче, чем Рикасу.

— Думаю, со временем ты справишься, — сказал Элайджа.

Джеймс лишь пожал плечами, сосредоточенно глядя на доску. Остальную часть партии они молчали. В этот раз выиграл Джеймс…

Жертва

Андриэль ходил из одного угла комнаты в другой. Раздражение ощущалось слишком явно, казалось осязаемым, хотя Андрас не удивился бы тому, что так оно и есть, ведь силы Андриэля были огромны. Может, материализовывать чувства тоже в его власти?