Андриэль улыбнулся и снова выставил щит. На этот раз Андрас не сдерживался, но щит так ни разу и не прогнулся.

* * *

Дрейк не находил себе места. Ему казалось, что он сейчас не там, где должен быть. Что встреча с Николасом не должна была состояться сейчас. Да и что такого срочного могло понадобиться отцу? Он хотел отказаться, но это означало бы поставить под удар план Рикаса, а Дрейк просто не мог позволить этому произойти. Но ему так хотелось сейчас сидеть по правую руку Рикаса на пафосном приеме в честь выздоровления Андриэля, пить вино и смотреть на то, как Мэдисон яростно испепеляет его взглядом.

Он обязательно держал бы Рикаса за руку под столом. Он был бы рядом, несмотря на то, что Рикас никогда не просил об этом напрямую. Но Дрейк просто знал, что его место рядом с Рикасом, а не в этом доме, служащем прибежищем Николасу и его сподвижникам.

Но в письме Николас настаивал, что это очень важно и не требует отлагательств, поэтому Дрейк был там, где действительно мог принести Рикасу пользу. Ощутимую, а не в виде призрачной поддержки.

— Дрейк, сынок, я так рад, что ты пришел. — Николас вошел в комнату и подошел к Дрейку с явным намерением его обнять.

— Ты же сказал, что это важно. — Избежав этого, сказал Дрейк.

То, что Николас скривился и определенно был огорчен тем, что Дрейк не дал ему себя обнять, почему-то приятно грело душу. Почти точно так же, как вино Рикаса, но явно слабее, чем его объятия.

Дрейк отмахнулся. Раньше мысли о Рикасе не были столь навязчивыми, не желающими никак покидать голову. Почему-то ощущение неправильности возросло, а необходимость держать руку Рикаса стала нестерпимой. Это уже походило на одержимость и самую настоящую любовную лихорадку.

— И сейчас ты поймешь почему. Считай, что мы уничтожили его. Сегодня Рикас Вайт станет никем.

Дрейк напрягся, но сразу же фыркнул. Николас расценил это, как неуверенность, но на самом деле Дрейк просто смеялся над уверенностью Николаса. Но все-таки пошел за ним по темным коридорам. Дом был куда больше, чем Дрейку показалось в первый раз, но это и неудивительно, ведь он никогда не видел его снаружи — телепортировался сразу внутрь, да так и не покидал пределов одной комнаты.

— Знаешь, когда Мэдисон это предложила, то я сперва рассмеялся, но у нас вышло. — Николас остановился возле одной из дверей и посмотрел на Дрейка, словно ожидая увидеть восторг или предвкушение.

— Мэдисон? — удивленно спросил Дрейк.

Он подозревал, что в шашнях с Николасом завязана Марджери, да и Рикас склонялся к этому, но Мэдисон… Недаром она раздражала до безумия.

— О, ей удалось великолепно разыграть смерть и воскрешение. Она прекрасно обвела Рикаса вокруг пальца. Даже ты не заподозрил, что она на самом деле мечтает увидеть его страдания, мучения. Отвергнутая женщина страшна. И у нее вышло.

Николас открыл дверь, и Дрейк замер на пороге. Каменные стены комнаты были слабо освещены свечами, стоявшими на полу по периметру. Очень сильно пахло кровью, полынью, миртом и отчаянием. На полу были начерчены какие-то руны, причем их явно рисовали кровью. В середине был нарисован круг, а в его центре лежал Алеф. Его запястья были перерезаны, а кровь стекала по выдолбленным в полу дорожкам прямо к порогу комнаты.

Возле головы Алефа стоял небольшой столик, а на нем лежала потрепанная, старая книга. Дрейку показалось, что ее страницы тоже были перепачканы кровью.

— Это?.. — спросил он, срывающимся голосом, хотя уже точно знал ответ, а еще то, что этот проклятый ответ ему однозначно не понравится.

— Алеф нашел его — гримуар Морганы. Тот, что считался так долго утерянным. Даже Рикас не смог, а Алефу удалось. Не без помощи некоторых карт, найденных в библиотеке Рикаса, конечно, но ведь главное — результат.

— Но зачем? Для чего?

— Риуал крови — это добровольная жертва. В случае Алефа во имя любви к Госпоже. Мэдисон не получила сердце Рикаса, но ловко играла с его. Сегодня вместе с вином Рикас выпьет отравленную кровь и навсегда лишится магии.

Дрейка парализовало. Казалось, что сейчас весь мир исчезает, оставляя только одну мысль: он оставил Рикаса. Что Рикасу грозит опасность, а его рядом не будет. Что он не защитил того, кого любил. Тело действовало быстрее, чем мысли. Он рванул из кармана зачарованный Рикасом портал. Уже через секунду он оказался в покоях Рикаса, а за спиной послышался крик Николаса.

Крик человека, понявшего, что ошибся и просчитался. Еще никогда в жизни Дрейк не несся по замку Рикаса с такой бешеной скоростью. Кажется, он даже сбил с ног нескольких слуг, чуть не врезался в Джеймса, по непонятным причинам не присутствующего на торжестве. Дрейк влетел в зал, но все, что увидел, как Рикас делает глоток из кубка с вином. Кубка, в который без сомнения Мэдисон вылила ту самую кровь Алефа.

— Нет, Рикас, нет! — Крик Дрейка вышел таким безумным, что все гости замерли с бокалами возле рта.

Рикас посмотрел на него с непониманием, а уже в следующую секунду огонь вспыхнул, окутывая его тело, а затем потух. Потух моментально. Бокал выпал из пальцев Рикаса, а Мэдисон вскочила с места и рванула к открывшемуся в другом конце зала порталу.

Порталы тоже не были ее сильной стороной. Дрейк кинулся ей наперерез, но огонь вспыхнул и окружил Мэдисон. Последние крохи силы или даже скорее проявление ярости Рикаса. Он шел к ней невозмутимый, гордый. Он никому не показал того, что творилось в душе, а Дрейк был уверен, что сейчас в ней догорают тлеющие угли отчаяния. Рикас уже понимал, что лишился сил. Лишился навсегда.

— Тебе все равно не хватит сил меня уничтожить. Твой огонь потухнет, скоро потухнет совсем. — Мэдисон металась в круге, стараясь прорваться к порталу, но у нее не выходило.

— Огонь — это не единственное оружие. — Пламя расступилось перед Рикасом, а сам он достал из-за пояса кинжал.

Одно быстрое, неуловимое движение руки, и Мэдисон рухнула на пол. Огонь погас, Рикас стоял над трупом, а его лицо не выражало ровным счетом ничего.

— Прошу простить меня, — обратился он к гостям, — но обстоятельства вынуждают покинуть вас. Андриэль, я думаю, ты справишься с ролью хозяина дома.

Дрейк видел, что Андриэль больше всего хотел кинуться к брату, да и сидящий рядом Андрас сдерживался еле-еле, но тот лишь кивнул, поднял бокал и заговорил. Он