Как именно советские чиновники определяли, кто является кулаком? В некоторых деревнях местные члены партии добросовестно пытались выявить кулаков по объективным признакам, например по количеству принадлежащей им собственности. Часто клеймили и изгоняли самых трудолюбивых и эффективных крестьян. В некоторых деревнях местные коммунисты использовали эту возможность, чтобы избавиться от личных врагов. В некоторых деревнях просто бросали жребий, кто будет считаться кулаком. В других деревнях проводились общие собрания для голосования по этому вопросу, и часто выбирались изолированные крестьяне, вдовы, старики и другие "отходники" (именно те люди, которых в ранней современной Европе чаще всего клеймили ведьмами).

Абсурдность всей операции проявляется в случае с семьей Стрелецких из Курганской области Сибири. Дмитрий Стрелецкий, тогда еще подросток, спустя годы вспоминал, как его семью заклеймили кулаками и отобрали для ликвидации. "Серков, председатель сельсовета, который нас депортировал, объяснил: "Я получил приказ [от райкома партии] найти 17 кулацких семей для депортации. Я создал комитет бедноты, и мы просидели всю ночь, выбирая семьи. В деревне нет ни одного достаточно богатого человека, который мог бы претендовать на эту должность, и мало стариков, поэтому мы просто выбрали 17 семей. Вы были выбраны. Пожалуйста, не принимайте это близко к сердцу. Что еще я мог сделать?" Если кто-то осмеливался возражать против безумия системы, его сразу же объявляли кулаком и контрреволюционером и самих ликвидировали.

В общей сложности к 1933 году около пяти миллионов кулаков были изгнаны из своих домов. До тридцати тысяч глав семей были расстреляны. Более удачливые жертвы были переселены в родные места или стали бродячими рабочими в крупных городах, а около двух миллионов были сосланы в отдаленные негостеприимные районы или заключены в трудовые лагеря в качестве государственных рабов. Многочисленные важные и печально известные государственные проекты, такие как строительство Беломорканала и разработка рудников в арктических районах, были реализованы трудом миллионов заключенных, многие из которых были кулаками. Это была одна из самых быстрых и масштабных кампаний по порабощению в истории человечества. Получив клеймо кулака, человек уже не мог избавиться от этого клейма. Государственные учреждения, партийные органы и секретные полицейские документы фиксировали кулаков в лабиринтной системе каталогов, архивов и внутренних паспортов картотеки.

Кулацкий статус передавался даже следующему поколению, что имело разрушительные последствия. Кулацким детям отказывали в приеме в коммунистические молодежные группы, Красную армию, университеты и престижные сферы занятости. В своих мемуарах 1997 года Антонина Головина вспоминала, как ее семью депортировали из родового села как кулаков и отправили жить в город Пестово. Мальчики в ее новой школе регулярно насмехались над ней. Однажды старший учитель велел одиннадцатилетней Антонине встать перед всеми остальными детьми и начал безжалостно издеваться над ней, крича, что "ее род - враги народа, жалкие кулаки! Вы, конечно, заслужили депортацию, я надеюсь, что вас всех истребят!" Антонина писала, что это был определяющий момент в ее жизни. "Я нутром чувствовала, что мы [кулаки] не такие, как все, что мы преступники". Она так и не смогла с этим смириться.

Как и десятилетняя "ведьма" Гензель Паппенгеймер, одиннадцатилетняя "кулачка" Антонина Головина оказалась вписана в интерсубъективную категорию, придуманную человеческими мифотворцами и навязанную вездесущими бюрократами. Горы информации, собранной советскими бюрократами о кулаках, не были объективной правдой о них, но они навязывали новую интерсубъективную советскую правду. Знание о том, что кто-то был кулаком, было одной из самых важных вещей, которые нужно было знать о советском человеке, даже если этот ярлык был полностью фальшивым.

ОДНА БОЛЬШАЯ СЧАСТЛИВАЯ СОВЕТСКАЯ СЕМЬЯ

Сталинский режим предпринял еще более амбициозную попытку, чем массовая ликвидация частных семейных хозяйств. Он вознамерился разрушить саму семью. В отличие от римских императоров или русских царей, Сталин пытался внедриться даже в самые интимные человеческие отношения, возникающие между родителями и детьми. Семейные узы считались основой коррупции, неравенства и антипартийной деятельности. Поэтому советских детей учили поклоняться Сталину как настоящему отцу и доносить на своих биологических родителей, если те критиковали Сталина или коммунистическую партию.

Начиная с 1932 года советская пропагандистская машина создала настоящий культ вокруг фигуры Павлика Морозова - тринадцатилетнего мальчика из сибирской деревни Герасимовка. Осенью 1931 года Павлик сообщил в тайную полицию, что его отец Трофим - председатель сельского совета - продает фальшивые документы кулацким ссыльным. Во время последующего суда, когда Трофим крикнул Павлику: "Это я, твой отец", мальчик ответил: "Да, он был моим отцом, но я больше не считаю его своим отцом". Трофим был отправлен в трудовой лагерь, а затем расстрелян. В сентябре 1932 года Павлик был найден убитым, а советские власти арестовали и казнили пятерых членов его семьи, которые якобы убили его в отместку за донос. На самом деле все было гораздо сложнее, но для советской прессы это не имело значения. Павлик стал мучеником, и миллионы советских детей учились подражать ему. Многие так и делали.

Например, в 1934 году тринадцатилетний мальчик Проня Колибин рассказал властям, что его голодная мать ворует зерно с колхозных полей. Его мать арестовали и, предположительно, расстреляли. Проня был награжден денежной премией и большим количеством положительных отзывов в прессе. Партийный орган "Правда" опубликовал стихотворение, написанное Проней. Две строки из него гласили: "Ты разрушительница, мать, / Я жить с тобой больше не могу".

Советская попытка контролировать семью нашла отражение в мрачном анекдоте, рассказанном в сталинские времена. Сталин посещает завод под прикрытием и, беседуя с рабочим, спрашивает его: "Кто твой отец?".

"Сталин", - отвечает рабочий.

"Кто твоя мать?"

"Советский Союз", - отвечает мужчина.

"А кем ты хочешь стать?"

"Сирота".

В то время за такой анекдот можно было запросто лишиться свободы или жизни, даже если рассказать его в собственном доме самым близким членам семьи. Самым важным уроком, который советские родители преподавали своим детям, была не верность партии или Сталину. Это было "держи рот на замке". Мало что в Советском Союзе было так опасно, как вести открытый разговор.

ВЕЧЕРИНКА И ЦЕРКОВЬ

Вы можете задаться вопросом, действительно ли современные тоталитарные институты, такие как нацистская партия или советская коммунистическая партия, так уж сильно отличаются от более ранних институтов, таких как христианские церкви. Ведь церкви тоже верили в свою непогрешимость, имели повсюду священников и стремились контролировать повседневную жизнь людей, вплоть до их рациона и сексуальных привычек. Разве мы не должны рассматривать католическую или восточную православную церковь как тоталитарные институты? И не подрывает ли это тезис о том, что тоталитаризм стал возможен только благодаря современным информационным технологиям?