информационных сетей, демократия и тоталитаризм имеют свои преимущества и недостатки. Самое большое преимущество централизованной тоталитарной сети заключается в том, что она чрезвычайно упорядочена, а значит, может быстро принимать решения и безжалостно их исполнять. Особенно во время чрезвычайных ситуаций, таких как войны и эпидемии, централизованные сети могут продвигаться гораздо быстрее и дальше, чем распределенные сети.

Но гиперцентрализованные информационные сети также страдают от нескольких больших недостатков. Поскольку они не позволяют информации течь куда-либо, кроме как по официальным каналам, если официальные каналы блокируются, информация не может найти альтернативный способ передачи. А официальные каналы часто блокируются.

Одна из распространенных причин блокировки официальных каналов - страх подчиненных скрыть плохие новости от начальства. В сатирическом романе Ярослава Гашека "Хороший солдат Швейк", посвященном Австро-Венгерской империи времен Первой мировой войны, Гашек описывает, как австрийские власти были обеспокоены ослаблением боевого духа среди гражданского населения. Поэтому они завалили местные полицейские участки приказами нанимать информаторов, собирать данные и докладывать в штаб-квартиру о лояльности населения. Чтобы быть максимально научными, в штаб-квартире придумали хитроумную систему оценки лояльности: I.a, I.b, I.c; II.a, II.b, II.c; III.a, III.b, III.c; IV.a, IV.b, IV.c. В местные полицейские участки отправили подробные объяснения каждой оценки и официальную форму, которую нужно было заполнять ежедневно. Сержанты полиции по всей стране послушно заполняли формуляры и отправляли их обратно в штаб-квартиру. Все без исключения они всегда сообщали о моральном состоянии I.a; поступить иначе означало навлечь на себя упреки, понижение в должности или еще что похуже.

Другая распространенная причина, по которой официальные каналы не передают информацию, - сохранение порядка. Поскольку главной целью тоталитарных информационных сетей является установление порядка, а не выявление истины, когда тревожная информация угрожает подорвать общественный порядок, тоталитарные режимы часто подавляют ее. Им относительно легко это сделать, поскольку они контролируют все информационные каналы.

Например, когда 26 апреля 1986 года в Чернобыле взорвался ядерный реактор, советские власти подавляли все новости о катастрофе. Как советские граждане, так и иностранные государства не знали об опасности и не предпринимали никаких мер по защите от радиации. Когда некоторые советские чиновники в Чернобыле и близлежащем городе Припять потребовали немедленно эвакуировать близлежащие населенные пункты, их начальство было озабочено тем, чтобы избежать распространения тревожных новостей, поэтому они не только запретили эвакуацию, но и отключили телефонные линии и предупредили сотрудников ядерного объекта, чтобы они не говорили о катастрофе.

Через два дня после аварии шведские ученые заметили, что уровень радиации в Швеции, расположенной более чем в двенадцатистах километрах от Чернобыля, был аномально высоким. Только после того, как западные правительства и западная пресса сообщили об этом, Советы признали, что что-то не так. Но даже тогда они продолжали скрывать от собственных граждан весь масштаб катастрофы и не решались обратиться за советом и помощью за границу. Миллионы людей в Украине, Беларуси и России поплатились своим здоровьем. Когда советские власти позже расследовали катастрофу, их приоритетом было отвести от себя вину, а не понять причины и предотвратить будущие аварии.

В 2019 году я побывал на экскурсии в Чернобыле. Украинский гид, объяснявший, что привело к аварии на атомной электростанции, сказал нечто такое, что запомнилось мне. "Американцы растут с мыслью, что вопросы приводят к ответам", - сказал он. "А советские граждане росли с мыслью, что вопросы приводят к беде".

Естественно, лидеры демократических стран также не жалуют плохие новости. Но в распределенной демократической сети, когда официальные каналы связи блокируются, информация поступает по альтернативным каналам. Например, если американский чиновник решит не сообщать президенту о разворачивающейся катастрофе, эту новость все равно опубликует The Washington Post, а если The Washington Post тоже намеренно утаит информацию, то об этом расскажут The Wall Street Journal или The New York Times. Бизнес-модель независимых СМИ - постоянная погоня за следующей сенсацией - практически гарантирует публикацию.

Когда 28 марта 1979 года произошла серьезная авария на ядерном реакторе Три-Майл-Айленд в Пенсильвании, новость быстро распространилась, не потребовав международного вмешательства. Авария началась около 4:00 утра и была замечена к 6:30 утра. В 6:56 на объекте была объявлена чрезвычайная ситуация, а в 7:02 об аварии сообщили в Агентство по управлению чрезвычайными ситуациями Пенсильвании. В течение следующего часа были проинформированы губернатор Пенсильвании, вице-губернатор и органы гражданской обороны. Официальная пресс-конференция была назначена на 10:00 утра. Однако репортер местной радиостанции в Харрисбурге взял полицейское уведомление о событиях и передал краткий репортаж в 8:25 утра. В СССР такая инициатива независимой радиостанции была немыслима, но в Соединенных Штатах это было непримечательно. К 9:00 утра Ассошиэйтед Пресс выпустила бюллетень. Хотя на выяснение всех подробностей ушло несколько дней, американские граждане узнали об аварии через два часа после того, как она была впервые замечена. Последующие расследования, проведенные правительственными агентствами, неправительственными организациями, учеными и прессой, раскрыли не только непосредственные причины аварии, но и ее более глубокие структурные причины, что помогло повысить безопасность ядерных технологий во всем мире. Действительно, некоторые уроки Три-Майл-Айленда, которыми открыто поделились даже с Советским Союзом, способствовали смягчению последствий Чернобыльской катастрофы.

 

НИКТО НЕ СОВЕРШЕНЕН

Тоталитарные и авторитарные сети сталкиваются и с другими проблемами, помимо закупорки артерий. Прежде всего, как мы уже выяснили, их механизмы самокоррекции, как правило, очень слабы. Поскольку они считают себя непогрешимыми, они не видят необходимости в таких механизмах, а поскольку они боятся любых независимых институтов, которые могут бросить им вызов, у них нет свободных судов, средств массовой информации или исследовательских центров. Следовательно, некому разоблачать и исправлять ежедневные злоупотребления властью, характерные для всех правительств. Лидер может время от времени провозглашать антикоррупционную кампанию, но в недемократических системах она часто оказывается не более чем дымовой завесой, с помощью которой одна фракция режима очищает другую.

А что будет, если лидер сам растратит государственные средства или совершит какую-нибудь катастрофическую политическую ошибку? Никто не сможет бросить лидеру вызов, и по собственной инициативе лидер - будучи человеком - вполне может отказаться признать какие-либо ошибки. Вместо этого он, скорее всего, свалит все проблемы на "иностранных врагов", "внутренних предателей" или "коррумпированных подчиненных" и потребует еще больше власти, чтобы расправиться с предполагаемыми злоумышленниками.

Например, в предыдущей главе мы упоминали, что Сталин принял фальшивую теорию лысенкоизма в качестве государственной доктрины эволюции. Результаты оказались катастрофическими. Пренебрежение дарвиновскими моделями и попытки лысенковских агрономов создать суперкультуры отбросили советские генетические исследования на десятилетия назад и подорвали советское сельское хозяйство. Советские эксперты, предлагавшие отказаться от лысенковщины и принять дарвинизм, рисковали попасть в ГУЛАГ или получить пулю в лоб. Наследие лысенкоизма десятилетиями преследовало