Шрифт:
Закладка:
– Не на тот фитнес я полжизни проходил, – почти любовался мной Максим.
Зажав ногой обломок стула с торчащим гвоздем, я разорвала с его помощью стяжки на руках за пару минут и этим же примитивным орудием труда освободила Макса.
– Сильно въелись? – провел он пальцами по оставшимся пластиковым браслетам вокруг моих запястий – так легко их не снимешь. – Хочешь, аккуратно продырявлю их гвоздем?
– Нет, оставь.
– Они как твой метафорический узел? Если тебе такое нравится, могу связывать тебя каждый третий понедельник месяца!
– Макс… думай как следователь. На стяжках могут быть следы, улики, которые приведут к похитителям. Пусть останутся на наших телах.
– Желательно живых. Кто второй счастливчик с токсином?
– Я не знаю. Запрещено разглашать, скорее всего. Узнав про себя, решила уехать к бабушке. Еще Камиль рассказал, что есть какой-то код, которым взламывают технику. Кажется, мой телефон тоже взломали.
– Уехать, никому не сказав. Ты хоть бы СМС прислала. И вообще, когда познакомишь с родителями? Бабулю, – подтянул он джинсы, – буду рад видеть больше всех. Как у нее дела?
– Она заметила на ошейнике Гекаты шифр вымершего языка вышивальщиц. Это ключ, Максим, теперь вы сможете прочитать дневники Аллы. Я отправила фотографию тебе, Камилю и Воеводину.
– Со взломанного телефона?
Даже он понял, что это странно.
– Я думала, что так пойму, кто взломщик.
– И в твоем списке есть я и Камиль?
– Еще Воеводин, – добавила я.
– Кир, можно я не буду шутить про токсин… Меня похитили вчера, а не когда ты к бабушке приехала. Как тебе моя лэ-логика?
– Знаю.
– И вообще, при чем тут я?
– Белый минвэн с номером «ККК 222» стоял под моим балконом, и это в нем нас похитили, а оформлен он на ООО «Кастрюльная».
– Но собственник ООО и Костян. И сама сказала, похитили нас, а не тебя одну.
– Гениальный преступный мозг так бы и поступил, чтобы отвлечь от себя внимание!
– За «гениального» благодарю, но, Кир, это полный бред! Ты вообще хоть кому-то веришь этом мире? Ты Воеводина подозреваешь! Он же твой супер-пупер-ментор! Ладно еще этого дерганого со скальпелем. Кстати, он с какой «Кастрюльной» засветился? С ООО «Скальпельная»?
– Камиль слишком резво и легко расследует дело о шести самоубийствах. Сразу заподозрил отравление токсином или ядом. Был возле катеров, когда погиб капитан. Был у меня на балконе. Мечтает убить девушку, которая выстрелила в него.
– Он был у тебя на балконе? Зачем?
– Накрыл меня одеялом.
Макс заскрипел зубами.
– Я на кресле спала, на балконе.
– В следующий раз сними, пожалуйста, пентхаус в Москва-Сити.
– Никой противоманьячный трос не дотянется до земли, поэтому нет.
– Ясно, – послышались мне в его голосе те же нотки, что были в моем, когда я отвечала на предложения мамы ставить елку в июле.
– То, что украдено с моего телефона, продано Антону Коровину. Тот, кто продал, просил перевести деньги центру изучения акупунктуры. Камиль владеет этой практикой, одной из разновидностей, которая лишает боли. Он пробовал на мне.
– И как вы с ним практиковались?
Я хотела ответить, но Максим не собирался затыкаться.
– Я не мечтаю убить тебя, не придумал шифр взлома, не швырял тебя в минивэн, а стяжки тебе, смотрю, и так нравятся. И я это учту для будущих романтических вечеров, но, Кир… ты серьезно? Ты подозреваешь меня?
– У тебя все для этого есть. Оранжерея, лаборатория. Секретность всего, что ты делаешь. Ты никому ничего не рассказываешь. Кого-то прячешь? Что-то прячешь?
– Может, там прячусь я сам? Ты когда-нибудь сможешь доверять мне? Не как Воронцову, не как брату Аллы, а просто – мне.
– Криминалист обязан всех подозревать.
– Да, – вздохнул он, – ты, наверное, станешь первоклассным специалистом. Таким, как Семен Михайлович.
Я поняла его намек:
– Хочешь сказать, я останусь одна?
– Лучше как он, чем как тот второй – труповзломщик с простреленной башкой.
– Ты не знаешь, через что он прошел! В него выстрелила девушка, которую он любил!
– Вот что для вас настоящая любовь. Быть убитыми или убить.
– Для нас? Для убийц?
– Я уже не понимаю, кто ты, Кира. Камиль свою пулю словил, а моя пока только летит вот сюда, – ткнул он себя пальцем в центр лба.
– Ты удивлен?
– Я удивлен, что люблю тебя, несмотря ни на что.
Он подошел, но не стал пытаться обнять, хоть я чувствовала, как его тянет ко мне прикоснуться. И мне хотелось того же. На мгновение вдруг показалось, что в этом подвале, куда нас швырнули, я буду счастлива с Максом в последний раз.
Решив, что не хочу терять время, я ринулась к нему, крепко обнимая.
– Я не говорила, но знай, я тоже тебя люблю.
– Кира, – сдавил он меня крепче, – что мы творим? Кто-то бережно пользуется жизнью, а мы используем ее, как бессмертные. Ты умеешь видеть, как Алла. Я раньше никогда не хотел знать… но скажи, что там?
Закрыв глаза, я первым делом соединила наши с Максом идеальные пазлы душ. Мы все еще были с ним единым целым. Я всегда это знала, но спрашивать Аллу о будущем… нет, я не могу.
Я и без Аллы чувствую, что белого в будущем нет.
Лишь чернота и серость с редкими прояснениями.
Когда через три часа мне надоело обследовать комнату, пол, стены, когда за оконцем у самого потолка – двадцать на двадцать сантиметров с впаянными прутьями решетки – стемнело, я села на край матраса. Отвернувшись лицом к стене, я была готова пустить слезу. Один на один с пустотой и мраком, что спрячет меня и не станет судить.
Но и успокоить мрак тоже не сможет.
Матрас за спиной качнулся, когда рядом сел Максим. Он свернул из своей кожаной куртки подушку, опускаясь на нее головой, и прижался ко мне со спины, аккуратно обнял за плечо и поцеловал за ухом.
– Когда все закончится, Макс?
– Когда все мы закончим рыть прошлое. Когда настоящее перевесит.
Я повернулась к нему. Хотела посмотреть в глаза, но свет в комнате погас. Его выключили сверху.
– Попробуй уснуть, – коснулся он поцелуем-бабочкой моего виска. – Я буду на стреме. Не хочу оказаться на ведре, когда нас будут штурмовать.
– Я полгода не сплю. Отключаюсь на три часа глянуть кошмарное кинцо – и обратно. Все учебники перечитала по программе первого курса и почти доделала каталог для работы. Спи лучше ты, а я покараулю.
Он был вымотан не меньше и засопел
