Безмолвный одинокий, но уютный он стоял и ждал, когда в него вернётся жизнь. Разговоры эмоции улыбки.

— Ты видишь слишком многое, Зафира. Да так и есть наше убежище. Место, которое никому не известно.

— Я услышала в твоих словах предупреждение, Рошин.

— Не собираюсь притворяться, что безоговорочно доверяю. Ты неизвестная величина, которую раскроет только время и поступки. Я не верю словам, Зафира. Только то, что ты делаешь, покажет насколько я могу доверять, — какое-то мгновение она смотрела на меня будто хотела запечатать своё предупреждение на подкорке моего сознания, потом выдохнула, когда Атлас снова простонал. — А теперь самое сложное. Нужно перенести его в дом.

Моё тело застонало протестующе, но я не поддалась на его уговоры. Отдых мне нужен отдых. Я так бесконечно устала, но сейчас нужна Атласу. Каждую минуту яд распространялся в его венах, по кровотоку бежал и мог стоить жизни. Я нужна ему. И теперь я стану стеной, которая впитает в себя всю боль и отчаяние и не даст ему уйти. Сдаться.

Уложив Атласа в дальней комнате, мы сняли с него рубашку, и я увидела, как кожа покраснела в том месте, где рана была. Веточки вен словно синие реки ярко выделялись на бледной коже. Его лицо в испарине, тело дрожало, а рана казалась слишком опасной. Не той царапиной, которой я увидела её впервые.

— Оботри его и обработай рану, — велела Рошин.

Она принесла таз с водой и хотела уйти, когда я поймала её за руку.

— Мне нужно в лес сходить и найти травы, которые помогут ему. Их отвар будет держать Атласа в бессознательном состоянии, чтобы дать время лекарству подействовать и телу быстрее исцелится.

Она не сразу согласилась, и я понимала, если Рошин скажет нет, я всё равно найду способ сварить отвар и поить им Атласа. Я не могла потерять его. Ни сейчас. Ни в будущем. Он нужен мне. Он моя стена, и лишившись его, я паду.

— Сделай как я сказала, а потом можешь сварить отвар, — в её глазах прозвучало предостережение.

Я прочла каждую строчку понимая, что Рошин боится так же, как я остаться одной. Потерять того, кто рядом был и оберегал. Рошин ушла, оставив после себя горький привкус на языке. Смочив полотенце, я обтёрла его лицо потом плечи пытаясь мягкой и нежной быть возле раны. Атлас забормотал нечто невнятное словно на другом языке. Я закусила губу понимая, что яд, может уже сделал своё дело и осталось только ждать, когда сердце откажется больше стучать. Делать удары. Лёгкие вбирать воздух…

— Нет, — всхлипнула, закусив до боли губу. — Не смей.

Склонилась и провела губами по его губам.

— Не отказывайся от жизни. Делай вдох как бы тяжело не было. Заставляй своё сердце биться как бы больно ни становилось. Я рядом, Атлас, и ты не смеешь отступать назад.

Выполнив всё, о чём просила Рошин я направилась в лес, пытаясь отдать тишине лесной деревьям, что лёгким ветром шелестели в кронах свою нестерпимую гноящуюся боль. Она слова адово пламя сидела внутри, болела и агонизировала. Собрала травы, которые понадобятся и вернулась, не желая уходить надолго. Отвар был горький неприятный, но у него нет выбора. Атлас без сознания в своём мире ядовитых грёз потому не сможет отказаться. Придётся повиноваться моим приказам и как только станет достаточно сильным, тогда даст отпор. Я надеялась, не хотела думать по-другому, что этот момент обязательно настанет. Тот, когда Атлас велит мне вылить горький отвар и больше не давать ему.

Рошин держала голову, пока я вливала отвар из трав в горло Атласа. Она смотрела на него силясь казаться стойкой, но как и я чувствовала чёрное назойливое слово. То, которое я никогда не произнесу даже в мыслях. Как только мы закончили, я привалилась к стене посматривая, как грудь Атласа медленно вздымается и опадает. Рошин поймала мой взгляд и кивнула на дверь.

— Позади дома есть тропинка, она приведёт тебя прямо к озеру. Вода прохладная, но тебе стоит искупаться и обработать раны.

— Что на счёт Атланта? Он ведь не сдастся.

— Он зол сейчас, но ты права. Охота продолжится, пока не достигнет своей цели.

Рошин бросила взгляд на Атласа, и я осознала, возможно желание Атланта было ближе, чем он думал. Нет! Не позволю демону шептать неправильные гнилые мысли. Заражать мой разум и диктовать свои условия.

— Он сможет, — грубо, через ком в горле, бросила. — Атлас не сдастся. Он не тот, кто отступает.

Рошин внимательно посмотрела на меня, не ожидая услышать те слова. Она всё ещё думала, что между нами всего лишь страсть, но это всегда было только одной из сторон которой мы коснулись. Чувства, оплетающие словно лозы, оказались гораздо глубже и опаснее.

— У нас ещё есть время. Я посижу с ним. Иди.

Вода казалась холоднее, чем я представляла, но выбора не было и мне плевать стало. Хотелось с головой погрузиться, что я и сделала. Нырнула в самую пучину тёмного озера и заорала, позволив воде проникнуть в гортань, пройтись по трахее и заболеть внутри меня жалящей болью. Всплыла на поверхность и снова опустила лицо в воду, чтобы похоронить очередной крик, разрывающий мои внутренности.

Мне потребовалось много времени, чтобы излить гноящуюся часть души. Ту, что безмерно страдала и страшилась последствий. Надев платье, пропахшее костром, я скривилась и направилась обратно. Каждый шаг отдавался пустотой. Я кричала так глубоко и бездонно, что казалось, не смогу больше говорить. Мне и не хотелось. Тишина спокойствие и опустошённость вот что внутри меня сидело. Тело усталое. Мысли, загнанные словно стадо лошадей.

Вернувшись в безмолвный дом, нашла Рошин у кровати Атласа.

— Дыхание слабое, как и пульс, — её голос дрогнул в тот момент, но я услышала слабость, которую она так отчаянно пыталась скрыть. — Он не может умереть.

Прикрыв глаза, я почувствовала, как холод сковывает меня, но не позволила её словам проникнуть в сознание. Не взяла. Не проглотила. Оттолкнула и выкинула. Не разрешу. Атлас не посмеет оставить нас. Тех, кто в нём так отчаянно нуждался. И я безжалостно задушила тоненький голос, наполненный тьмой, который говорил иное.

Видеть, как тело Атласа отчаянно до судорог сражается с ядом всё равно что окунуться в то же состояние боли. Океан лавина безумств, которые я испытывала, наблюдая каждую минуту за его состоянием. Рошин позволила мне занять место у кровати. Смотреть. Наблюдать. Поить горьким отваром. Трогать и шептать адски тихим надломленным голосом, который хрипел от переполнявших чувств от комка в горле слёз в глазах и боли в душе признания. Чистые. Откровенные. Наглые. Да я перешла грань, но не могла остановиться, когда тихо ему приказывала вернуться. Обещала открыть своё сердце и позволить ему узнать о тех бездонных чувствах. Искушала поцелуями. Ласками. Пообещала выполнить его желание сделать всё, что он захочет, о чём попросит.

— Хочешь услышать о том, что здесь? — спросила, положив его ладонь на своё сердце. — Тебе ведь нравится, когда я обнажаю чувства, так слушай, Атлас.