— Жалеешь, что призналась, как глубоко я проник в твои мысли? — шепнул искушающе.

Я не ответила, тогда Атлас схватил меня за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

— Ответь. Жалеешь?

Какое-то чувство скользнуло в его тоне. Надежда? Или он боялся услышать, что я лгала?

Моё молчание Атлас расценил как отказ повиноваться. Его рука змеёй обернулась вокруг шеи. Атлас заставил меня смотреть ему в глаза, когда кончик его члена вошёл в меня растягивая. Заполняя до крайности. Так рядом почти на грани. Но он не двигался. Замер. Дразнил. Наказывал за то, что я не ответила.

— Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг меня готовая кончить, Зафира.

Всхлип умоляющий сорвался с губ. Атлас выпил его, все ещё ожидая от меня признания. И тогда я распалась на частицы.

— Не думала, что однажды кто-то настолько сильно заберётся мне в голову и больно будет от осознания, что однажды я могу потерять этого человека. Мои чувства к тебе глубокими корнями оплели внутренности и когда я думала, что потеряю тебя, Атлас, с ума сходила, — прикусила его за губу и услышала стон протяжный глубокий, а потом на выдохе. — Люблю тебя.

Атлас углубил поцелуй и вошёл на всю длину. Наши стоны слились воедино. Я поглощала его, он пил меня. Это, казалось, мне настолько откровенным, что я не могла сдержаться. Отвечала на его движения своими. Пыталась взять больше. Всё. Но Атлас не спешил. Он делал всё неторопливо. Наши тела были прижаты друг к другу, но сейчас совсем под другим углом. Мы лежали на боку. Атлас положил свою руку на землю и повернул мою голову. Моя нога была закинута на его бедро. Его член похоронен глубоко во мне. Его рука на моей шее. Губы на губах. Зубы на языке. Он смотрел на меня медленно двигаясь, и я была заворожена. Тем как любили друг друга наши тела. Как тосковали. Как приветствовали. Как сейчас Атлас смотрел на меня, будто только моё наслаждение имело значение. Он вышел, оставив внутри только головку, а потом толкнулся внутрь. Я ахнула, выгнувшись на траве, и увидела блеск в его глазах. Ему дико понравилось это. Моя реакция. То, как я не могла оторвать своего взгляда от его глаз.

Рука Атласа на моей шее сжалась чуть сильнее. Зубы сомкнулись на нижней губе. Потянули. Я захныкала, когда он остановился глубоко во мне. Неподвижный. Пульсирующий. Тогда я сжала внутренние стенки и услышала шипение, сорвавшееся с его губ. Атлас отстранился и прищурился.

— Поиграть хочешь, Зафира? — склонился медленно, прислонившись своим лбом к моему. Заглянул в глаза. Глубоко. — А ты выдержишь?

И тогда я снова сжала внутренние стенки. Атлас злобно зарычал, сжал рукой моё бедро. Укусил за шею. Я опустила руку к тому месту, где были соединены наши тела и погладила его основание. В тот момент Атлас замер. Тело позади меня напряглось. Застыло. Я чувствовала, как он вздрогнул. Выгнулась в его руках и сильнее сжала основание члена. Мне нравилось чувствовать своей ладонью то место, где соединились наши тела. Было в этом что-то грязное развратное и настолько чувственное, что казалось, в тот момент я приручила его дикую душу. Ту сторону, тьму которая всегда плясала в глазах, чувствовалась в неконтролируемой убийственной улыбке.

— Атлас, — на выдохе прозвучало его имя. Снова молитва.

Он мой тёмный ангел воплоти. Тот кто-либо поможет перейти через пропасть и преодолеть все страхи тайны и обмануть смерть. Либо мы оба сиганём с утёса, и я не стану ни о чём сожалеть.

А потом Атлас поймал мой взгляд своим свирепым тайным и каким-то надрывным и медленно сантиметр за сантиметром стал выходить, позволив моим пальцам, скользить по его плоти. Тот момент он казался ещё более интимным, чем всё, что мы делали прежде. Атлас пил мой взгляд своими глазами. Скользил внутри между моими пальцами и откровенно наслаждался каждым мгновением. Медленно вышел из моего тела и тогда я поймала в ладонь его член. Он откинул голову назад. Сцепил зубы, глаза прикрыл и стон чистой агонии сорвался с языка. Я провела ладонью по его основанию, а потом направила головку в своё лоно. И то с каким мучением Атлас вновь скользнул в меня стало отправной точкой. Туда, откуда нет возврата.

Его губы на моих. Его язык властвует. Разрывает. Огонь разжигает. Пожар. Пламя, которое непримиримой стихией бушевало во мне. Его движения быстрые. Гладкие. И грубые. Я позволила испить его губам мой стон. А потом проглотить вопль, когда Атлас ворвался в меня, заставив кончить. Всё внутри пульсировало и сжималось от его толчков. Пока я кончала, Атлас не переставал двигаться. Я пила его рычание и стоны чувствуя, как ладони обжигают мою грудь. Сжимают соски. Как его зубы поймали мою губу и потянули. Как рот скользнул по шее и прикусил плечо. Как Атлас напрягся, крепко сжав меня в объятиях. Как его сперма наполнила меня изнутри. Это, казалось, слишком горячо. Слишком ядерно. За пределами нормальности. Дозволенного. И того, что я могла вынести.

— Ты прикосновения, которые преследуют меня по ночам. Ты жажда, которая раздирает горло. Опаляет нервы. Ты грех, который я не в силах искупить, но и отказаться от которого не смогу. Ты боль, что свернулась тяжестью свинца в животе, — его рука в моих волосах. Атлас схватил локон и потянул, заставив смотреть вверх на него. — Мне трудно засыпать без тебя. Мои мысли полны тобой. Моё тело хранит в своих порах аромат твоей кожи. Горьковато-травянистый запах волос. Обжигающий губы поцелуй, после которого я чувствую твоё дыхание на моём языке.

Каждое его слово, направленное на меня жалящий яд. И я добровольно глотала и наполняла своё сознание той силой, которой делился Атлас. Это его признание. Оно вышибло из меня воздух, которого так не хватало. Оно заставило меня сжаться, всё ещё чувствуя внутри пульсирующий член. Я была полна им. Его телом. Его спермой. Его словами. И это связало меня так сильно крепко, что я сдалась. Атлас снова схватил мои губы и запечатал поцелуем. Пил словно я вода, а он никогда не пробовал прозрачную жидкость. Изголодался.

— Одержима тобой словно ненормальная. Не могу дышать, когда ты не рядом. Не хочу, чтобы ты уходил. Ты мой.

Моё последнее признание заставило его губы показать улыбку. Не радостную. А победную. Немного злую и грубую. Она запала мне прямо в душу. И осколками разбилась изнутри.

Двадцать два

Истина

Сны должны оставаться снами, а не реальными предсказаниями того, что должно произойти. Я не хотела находиться в том аду, который видела, чувствовала внутри себя, но не могла проснуться. Очередной сон наяву, когда я понимала всё, что происходит со мной реально, но не могла вырываться, словно кто-то удерживал меня здесь насильно. Сковал так, что внутри металась в страхе в агонии душа. Я чувствовала себя живой и не могла воспротивиться сознанию, которое руководило каждым моим шагом. Словно я всё делала по сценарию и ничего не могла с собой поделать. Страх он едким и хладным кольцом свернулся внутри. По краям сознания плавали какие-то картины, но я не могла дотянуться до них. Сейчас шла сквозь лес, чувствуя мёртвый разъедающий нутро запах гнили. И знала, что меня ждёт впереди ещё до того, как вышла из леса.